Мертвые не кусаються

Единственное заметное различие — расположение бассейна по отношению к дому, да еще иногда одежда лакеев. Сверхбогатство — все равно, что великая бедность; не обременяется фантазиями. Очень бедные меблируются по случаю, очень богатые нанимают декоратора. Все случайные распродажи и все декораторы похожи друг на друга и предлагают те же решения. Так что же я хотел вам сказать? Хм, нет, ничего… Ах! Да: личные апартаменты красавицы блондинки. Не в первый раз пастушка из благородных заводит меня в будуар, а затем в ванную. И, конечно, не в последний. Каждый раз я получаю удовольствие. Там мягко, приятно, мило и пахнет большими деньгами. Ходишь в коврах, а не по ним. Двери обтянуты сатином и висят гравюры эпохи Людовика XV, изображающие мадам Помпадур с товарками, прикидывающимися пастушками с посохами в лентах, в то время как их спутники в париках рассказывают им разные скабрезности, прижимая к груди треуголки.

Богиня тенниса усаживает меня на табурет. И вот со спиртом и ватой в руке она играет роль медсестры. Добропорядочные женщины это обожают. Когда они могут омыть свои красивые пальчики кровью мужчины, они искренне счастливы.

— Не больно? — спрашивает она.

Мне не больно, тем более что мой нос в выемке ее белой блузки, точно в том месте, где расстегнута пуговка. Захватывающий вид на кругленькие противовесы для стенных часов, хорошо взвешенные и высоко поднятые. Жемчужины природы! Она чудесно пахнет потом. Нечто, что кружит вам голову. Начинаю думать о таких вещах, что если бы их описал, то вы приняли бы меня за порнописателя, а датчане тут же купили бы авторские права.

— Вы живете на острове весь год? — шепчу я таким манером, чтобы бетономешалка включилась для приготовления раствора.

Потому что о делах-то тоже надо подумать, братишки! Нельзя пренебречь профессиональной стороной, ибо позже, даже преуспев, можно получить от ворот поворот.

— О, нет, я приезжаю только на месяц зимой. Остальное время я провожу в Мадриде и Нью-Йорке.

«Смотри-ка, как мамаша, — говорю я себе».

— Могу ли я узнать ваше имя, чтобы вставлять его в свои молитвы, мадам? — галантно интересуюсь я.

— Дороти Нино-Кламар.

Сначала я не врубаюсь. Как же она сохранила свой акцент и девичью фамилию?

Моя лампа загорается в следующий момент.

— Я вдова, — говорит она мне. — Уже четыре года. Занимаюсь делами усопшего мужа с помощью его дочери и его зятя, которого вы видели.

Вот сюрприз, способный вызвать полное изумление, а? Я эту даму Нино-Кламар представлял совсем не так. Ожидал увидеть эспаньольскую вдовицу в черной мантилье, черном платье, с восковым лицом, опущенным взглядом. И на кого же попал? На резвую американку лет тридцати, соперничающую красотой с лучшими танцовщицами лучших казино. Даю голову на отсечение, что она оприходовала своего сводного зятя!

Ох, дерьмо, я больше не могу рассуждать об этом. Тем более что ее нежная ручонка медленно-медленно прогуливает обспиртованную ватку по моей витрине, будто озабоченная продлением удовольствия. Есть отчего подвесить на гардеробную вешалку свою шляпчонку, оставив внутри нее голову! А может быть, мне в башку бьют еще пары девяностоградусного спирта?

Но предположить такое — значит, быть умственно убогим. А моя правая рука вроде бы укладывается на нижнюю часть поясницы Дороти.

Это называется играть ва-банк. Вместо того чтобы отстраниться, малютка Нино-Кламар слегка улыбается и выгибает спинку, приближаясь почти вплотную. Моя нюхалка находится уже в ее декольте, что вы хотите, чтобы я сделал больше, а? И я это делаю.

Возвышенный полет, мои маленькие канальи.

Если бы я не был скромным от природы, честное слово, я был бы собой доволен.

Особенно с точки зрения техники.

Наше время заставляет осуществлять героические затеи, требующие сверхчеловеческих усилий, полного слияния ума и мускулов.

Энергия и ощущения, объединенные вместе, цыплятки мои. Прибавьте сюда дьявольскую точность. Экономию движений, ведущую к полной эффективности.

Пора все-таки организовать Олимпийские Любовные Игры. Это необходимость. И поскольку северяне первыми в этом деле установили статус открытых портов, не будем кляузниками: сделаем у них инагурацию этой новой дисциплины.

Вот уж увидим настоящий комнатный спорт. Кровожадная борьба, национальный престиж. Будьте уверены: Амерлоки и Русскофы не будут монополизировать медали. Финито царство двух сверхдержав. У малышей тоже появится свой шанс. Основная борьба разгорится между средиземноморцами. О, я вижу французский налет на гигантский минет. Золото, серебро. Комбинация! Италия, вероятно, победит в скоростном спуске. В специальном наверняка поспорят Испания и Ливан. По разделу многовалентной содомии триумф будет несомненно на стороне северо-африканских стран! Если только не греки… Вот по артистическому обмусоливанию гегемонию латинов могут нарушить хитрецы Австрия или Чехословакия. Онанизм выиграет кто-то из скандинавов, равно как и «бабслей» четверок. Ах, барон де Кубертен не предвидел, как разовьется его начинание. Главное — участвовать, говорил он.

Я того же мнения.