Мертвые не кусаються

Я, вообще-то, не могу действовать до наступления темноты, но зачем уточнять? А лучший способ скрасить ожидание — это заняться изображением животного о двух спинах, не так ли? Мужчины, которые используют все для умственного и физического комфорта, не уклоняются никогда от взятых обязательств. Они используют всевозможные зоны отдыха: вокзалы, зубоврачебные кресла, министерства… И почему это не создать там кабинеты сексотдыха? Например, в самолете. Ведь дают же книжки с цветными картинками детворе и выпивку совершеннолетним. Но этого недостаточно. Надо будет предложить Эр Франс. Кабинки сладострастия, козлятки мои. Со стюардессами, обученными специально для создания интима и оказания деликатных услуг. Десять тысяч метров под башмаком, а тут свои сбросишь и… Не стоит пренебрегать, а? Боже, поближе к тебе! На седьмом небе в небе! И еще, элитные стюарды для одиноких дам. Смуглые руки, неутомимый, всегда готовый. Ширинка на фотоэлектрическом сенсоре. Только руку поднесешь, тут же открывается. В таких условиях полет Париж — Калькутта даже не заметишь. Уже команда «застегнуть пояса», а все восклицают: «Как, уже! Не может быть! Мы же только что были над Альбервиллем! Нечестно, это первоапрельская шутка!» Эр Франс немедленно устраняет дефицит бюджета. Увеличивает флот. Улучшает комфорт, адаптирует места под гульфики, эректабельные эякуляционные пояса, подголовники для восточных поз, содомизатор высоты. Триумф общественного авиатранспорта! «Командир Могустоя и его изысканная команда желает вам добро пожаловать на борт боинга… (дадим имена «Святая любовь», «Все страсти», «Играй-поигрывай»)».

А из квакофона продолжают:

«Как только достигнем высоты полета, будет организована общеаперитивная оргия. А пока вы можете ознакомиться с любовным руководством, находящимся в кармашке кресла…»

Что вы хотите, у меня темперамент реформатора. Только я слишком впереди моего времени, как все великие пророки. Ладно, ваши отпрыски увидят, что я прав.

— Но что вы со мной делаете!

Сколько раз я уже это слышал! На разных языках и всегда по-разному. Надо иметь хорошее здоровье, чтобы так вскрикивать, а? И со степенью изумления: «Но я не понимала, куда вы клоните? Я говорила себе: зачем это он снимает тебе трусики, если собирались только поболтать о курсе доллара!»

— Но что вы со мной делаете!

Это некорректно! Почти невежливо! Слишком предательски и чрезмерно смело! Какая муха вас укусила! Вот странные поползновения! С какой целью! Не хотите же вы, в самом деле, заняться со мною любовью! Во всяком случае, не начнете же вы ЭТОГО? Да! Правда! Ох, нет, вы хорошо подумали? Вы уверены в себе? Без задних мыслей? И вы думаете, это будет хорошо? Будет хорошо? Приятно? Боже мой, и верно, что ничего страшного! Пускай, повторим снова! Нет, оставьте, продолжайте, посмотрим! Небывалый прогресс! Не останавливайтесь! Давайте, давайте! Еще, еще! Вперед! Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе! Я заканчиваю!

Это трудно для лирика моего склада характера, но нужно!

— Что вы со мной делаете! — повторяет она другим тоном.

Я не отвечаю.

Нет возможности.

Мой аппарат для лжи занят другим делом. Не хочу вдаваться в детали, но одну вещь должен трижды подчеркнуть красными чернилами: испанцы не практикуют оральную любовь. Скажите про «это» любому типу по ту сторону Пиренеев, и вы увидите, как он начнет плеваться от отвращения. Даже мысль полакомиться подружкой сплющивает его желудок в портмоне. Он предпочтет перевернуть скотостраницу! Некространицу! Попробовать что угодно под шалью, чтобы не осуществить ложбинку для выращивания салата мадам сеньоре: дохлую крысу, английскую кухню, больную жабу. Что угодно, кроме этой приятной и вкусной вещи.

Испанцы рождаются, вырастают и умирают, не узнав этого апофеоза сладострастия. За исключением тех, кто живет во Франции, и раритетных, которые в молодом возрасте посвящены священному пороку!

Вот почему, дамы, демуазели, господа, очаровательная (с завиточками) Контрацепсион искренне удивлена, восклицая неожиданно «но что вы со мной делаете!» Она не знала! Никогда не видела, не читала, не слыхала! Не воспринимала! Не рассматривала! О, канарки-канарейки! Так далеко заостровитянены. Как мог до нее дойти слушок, дыханием какого демона? Она недоверчива! Задыхается (хотя рот-то занят не у нее). Она блеет (это все, что я от нее требую). Она кричит (что не несущественно). Она хочет понять (я скажу ей, как только освобожусь). Она хотела бы объяснений (а я ей доказываю). Она боится потерять свои неотъемлемые права на вечное блаженство (я делюсь с ней частью мирского). Она шевелится (несильно, слава Богу). Она не приходит в себя и выходит из себя (в хронологическом порядке, но тут какое-то противоречие). Я возношу ее к великим открытиям. Отпускаю. Лгущий рот — король! Триумфатор! Он готовит обычные «сразу после еще», которые очаровывают! Он произносит монологи! О, возвышенный тирольский звук!

Этот сюрприз — свиданка!