Мертвые не лгут

– Ничего позитивного. Я знал это по собственному опыту.

– Хотите вина? Есть красное «Пино нуар» и белое «Совиньон блан».

– Пожалуйста, «Совиньон». – Ее улыбка была усталой и благодарной. Она принялась открывать пакеты. – Я испекла пирожки с крабами. Надеюсь, вам нравятся ракообразные. На десерт только «собачий пудинг». Больше со всеми событиями приготовить ничего не успела. Вчера вы не попробовали, так что есть шанс оценить сегодня.

– Жду не дождусь.

Ее смех был хоть напряженным, но показался мне искренним.

– Если так, вам вовсе не обязательно давиться моей стряпней.

– Я сказал правду, – запротестовал я, открывая вино.

– Рассказывайте. – Рэйчел приняла стакан и сделала глоток. Ее плечи немного обмякли. – Господи, это то, что требовалось.

Напряжение в ней ушло не совсем, и я решил, что его вызвала не только история с дочерью Кокера. Но знал, что давить нельзя: если захочет, в свое время все расскажет. Или не расскажет. Что бы ее ни тревожило, она пыталась выкинуть это из головы, когда готовила то, что принесла с собой. В окно барабанил дождь, мы ели за маленьким столом, и эллинг в теплом отсвете лампы казался уютным и защищенным от непогоды. Мы говорили о пустяках, не столько избегая обсуждения событий со Стейси, сестрой Рэйчел и моментов расследования, сколько откладывая необходимость касаться темы. Рэйчел еще рассказала о прежних днях – о солнце, о том, как жила на открытом воздухе, о дайвинге на Большом Барьерном рифе. Невольно коснулась того, как порвала со своим морским биологом, когда тот переспал с молодой выпускницей.

– Оглядываясь назад, это кажется почти смешным. После утренней ссоры мы упустили подводную камеру на камни на глубине сорок футов. Он так стремился увильнуть от меня, что вызвался за ней нырнуть, хотя незадолго до этого мы заметили неподалеку тигровую акулу. – Рэйчел усмехнулась, согревая в ладонях вино. – В другой ситуации мы бы переждали, но теперь встречу с акулой он, видимо, посчитал меньшим злом, чем пребывание на судне со мной.

– Вы такая страшная?

– Бываю моментами. И жутко на него разозлилась. Когда он готовился перелезть через борт, вынесла на палубу корзину с рыбьими потрохами и заявила, что, пока он будет находиться на глубине, стану бросать их в воду в качестве приманки.

– Жестоко. – Я, поколебавшись, спросил: – Но вы этого не сделали?

– Не сделала. Но видели бы вы, какая у него стала кислая физиономия.

Мы убрали тарелки, и пока Рэчер распаковывала десерт, я заварил кофе. Получив кусок «собачьего пудинга», я взглянул на него и спросил:

– Напомните, из чего он сделан?

– В основном из сахарного сиропа и насыщенных жиров. Вот, – она отрезала маленький кусочек и протянула. Я осторожно откусил.

– Восхитительно.

– Что я вам говорила, – улыбнулась она.

Я не мог припомнить, когда чувствовал себя настолько комфортно с другим человеком. Дело было не в вине, поскольку мы выпили совсем немного. Но затем Рэйчел замолчала, и я почувствовал едва ощутимое изменение в ее настроении. И догадался, что последует, прежде чем она снова заговорила.

– Простите, что сначала держалась напряженно.

– Не заметил.

Рэйчел криво усмехнулась.

– Что было, то было. Сегодня не день – настоящий кошмар. И я не перестаю думать о вчерашнем вечере: если бы Кокер возвращался домой другой дорогой, он мог бы вовремя успеть к Стейси. Представляете, что у него на душе, если он сознает, что дочь осталась бы живой, если бы он не свернул туда, куда свернул.

Я прекрасно представлял.

– Не стоит пытаться придать смысл подобным вещам. Такое случается и сродни удару молнии.

– Я понимаю, но от этого не легче. А еще мы сегодня поцапались с Эндрю. Я сказала, что он должен увезти отсюда Фэй – куда-нибудь, где есть дети ее возраста. Господи, где течет какая-то жизнь. Я хочу узнать, что случилось с Эммой, но возможно, это никогда не удастся. И еще есть Джемми. Слышали, как вчера вечером он сказал, что не хочет поступать в университет? Считает, ему нужно остаться присматривать за сестрой. И за отцом, хотя в этом он никогда не признается. В каком-то смысле он заботливее Эндрю. Но его пребывание здесь никому не пойдет на пользу. Нельзя бесконечно жертвовать жизнью в ожидании чего-то. Рано или поздно нужно двигаться дальше.

– Вы говорите о себе или о них?

– Не знаю. Наверное, и о них, и о себе. – Рэйчел посмотрела в бокал с вином. – Эндрю объявил, что это меня не касается и что я могу уехать, как только захочу. Мы оба разозлились и расстроились, но он, по-видимому, прав. Наверное, настала пора мне уехать. Не знаю, какую пользу я могу еще принести здесь. Я лишь еще одно напоминание об Эмме, а их и без меня достаточно.

В ее голосе не было горечи, только усталость. Ветер швырял в окна эллинга капли дождя. Колотил по крыше, будто пригоршнями гравия. Я поймал себя на том, что разглядываю прислоненные к стене фотографии Эммы. Наверху находилась та, что изображала гусиные силуэты на фоне заката в Бэкуотерсе.