Мертвые не разговаривают (СИ)

Андрей, мокрый от пота и взбудораженный, вырвался в коридор. Справа, всего в нескольких шагах, маячил мерцающий свет лампы над сорванной с петель дверью. Выход!

Что‑то заскреблось под полом. Там, где остался черный провал в полу.

Андрей бросился к выходу. Страх тянулся следом развевающимся плащом. Страх гнал и в то же время лишал сил, возможности думать.

Его толкнули в спину. Сильно. Так, что Андрей едва не растянулся на полу. Выставив перед собой руки, он врезался в дверной косяк, резко обернулся.

Никого.

Звонкий смех, радостный и беззаботный, донесся с противоположного конца коридора. Воздух перед глазами сгустился, набух чернильной кляксой – и исторг из себя человеческую фигуру. Андрей не разглядел смазанных очертаний неожиданного пришельца, но вот за подпиленные зубы хищника, скалящиеся в безгубой пасти, взгляд зацепился. А потом его ударили. Сильно и неуловимо быстро. Голова раскололась сотней осколков, а потом сознание погасло.

Глава 4. Город в ночи.

Ощущение собственного тела приходило медленно. Андрей точно выныривал из густой неподатливой трясины, которая до последнего цеплялась за него тонкими жгутами непроглядного мрака, душила.

Тишина вползала в уши. Нет никакого пожара, нет сумасшедших убийц и оживших мертвецов. Тишина и покой. Приглушенный свет.

Андрей лежал на кровати в номере мотеля. Номер вроде бы свой, но с уверенностью не скажешь. Возле наполовину зашторенного окна темным изваянием застыл человек в строгом костюме. Руки сцеплены за спиной.

Очень хотелось пить. А ведь после прогулки по лесу он успел выпить всего пару глотков сока.

Тело била дрожь, а лицо пылало, точно при высокой температуре. От собственного бессилия и трусости стало противно. Знал же, что вся чертовщина происходит во сне. Знал и все равно бежал испуганным зайцем. Андрей поднял руку, коснулся щеки. На пальцах остались следы крови. Это еще ничего не значит. Ему же попали в голову, наверняка кровь из рассечения разбрызгалась по лицу.

За окном сверкнуло, а через секунду в комнату ворвался треск раскалываемого громом неба.

— Очнулся? — не оборачиваясь, спросил человек.

— Да. Что случилось?

— Ты умер.

Некоторое время Андрей молчал, тупо пытаясь вникнуть в суть услышанного.

— Чего?

— Ты умер, — человек вздохнул.

— Ты кто? — Андрей приподнялся на кровати. Голова чугунной болванкой тянула обратно к подушке.

За окном снова сверкнуло. Яркий свет затопил комнату. Тень незнакомца вспорхнула на стены и потолок, опала.

— Я пришел проводить тебя… – человек обернулся. У него не было лица. Совсем. Вместо лица – почерневшая кость черепа с чем‑то красновато–зеленым, шевелящимся в глазницах. Существо раззявило пасть – и прыгнуло.

Андрей подскочил на кровати, невольно зажмурился от очередной вспышки молнии.

В комнате горел яркий свет. У окна, в кресле, сидел человек в форме полицейского, рассматривал какой‑то журнал. Тварь без лица исчезла.

— Что с вами?! — вздрогнул полицейский. Парнишка лет двадцати, с лицом, испещренным темными прыщами. Худой, в мешковатой форме с погонами младшего лейтенанта.

Андрей медленно опустил ноги на пол. Он что, сходит с ума? На всякий случай еще раз пристально посмотрел на парнишку. Ничего необычного – лицо на месте. Причем лицо напуганное.

— Простите? — полицейский отложил журнал на столик. — Вам плохо?

— Кошмар приснился, — прохрипел Андрей. — Что‑то случилось?

— Да. Подождите минуту… – паренек поспешно покинул комнату.

И как тут разобраться – где реальный мир, а где сон? Андрей обхватил голову руками, ощутил на щеке влагу. Поднеся ладони к лицу, увидел кровь.

Самое время появиться твари без лица.

Он перевел взгляд на зеркало. Собственное лицо удручало. Белее мела, с синими губами и темно–коричневыми, почти черными, кругами под глазами. Вокруг головы – бинтовая повязка, сквозь которую проступило небольшое пятно уже запекшейся крови. А вот на щеке – длинный разрез и свежая кровь.

Подарок от сумасшедшей парочки? Надо думать, на спине тоже должно обнаружиться подобное рассечение. Но проверять не хотелось.

Дверь в комнату открылась и пропустила уже знакомого Андрею парнишку, человека в белом халате и еще одного полицейского с кожаной папкой в руках.

— Здравствуйте, — проговорил полицейский с папкой. Худощавый, с вытянутым лицом и небольшим шрамом на подбородке. — Вас сейчас осмотрят, а потом нам надо будет поговорить. Вы в состоянии беседовать?

— Да, — растерянно кивнул Андрей.

Врач проверил повязку, замерил пульс.

— Как чувствуете себя?

— Нормально.

— Головокружение, тошнота, боли?

— Да нормально все, — отчего‑то вопросы врача вызывали у него раздражение.

— А это что? — он коснулся пальцем окровавленной щеки.

— Поцарапался.

— Это рассечение, — врач взглянул на мнущегося у дверей молодого полицейского в мешковатой форме. — Вы что‑нибудь знаете об этом?

— Нет, — глаза парнишки расширились.

— Все нормально, — поспешно сказал Андрей. — Это я сам. Он ни при чем.

— Можете беседовать, — повернулся он к полицейскому с папкой. — Только недолго. Я вернусь сделать перевязку.

— Хорошо. Тихонов, подожди за дверью.