Мертвые не умирают

При упоминании о Горине лицо молодого человека помрачнело, и он слегка отстранил Ольгу. Та же, совершенно не обращая внимания на изменения в настроении партнера, уже потянула руку к «молнии» на его брюках.

— Извини, — он осторожно поставил Ольгу на пол и нервно заходил по комнате, — тебе не надо было говорить о Горине. Я не понимаю: почему, черт побери, все производственные вопросы решаются с ним, а не со мной?

— Ну, он друг Влада, — обиженно надув губки, сказала Ольга.

— А я — коммерческий директор! Можно сказать, почти такой же директор, как Влад.

— Да ладно тебе, Макс. — Ольга подошла сзади и обняла его за пояс.

Потом она опустила руки вниз, пытаясь повторить попытку соблазнения.

— Андрей все равно скоро уезжает в свои лагеря. Ты попросишь для меня денег? — с придыханием говорила она. — Представляешь, он опять мне не дал. Говорит, чтобы я подождала месяца этак три-четыре, а то и полгода… А я уже место присмотрела и даже почти договорилась о покупке недвижимости.

Макс мягко убрал руки Ольги и сел за стол. А она уже вроде как и передумала приставать к нему: все ее мысли занимал теперь собственный бизнес-проект.

— Место такое классное! — мечтательно закрыла она глаза. — К тому же мне надоело все время просить. Я хочу иметь свои деньги и делать с ними все, что я пожелаю, никому не отчитываясь в своих расходах.

— Ладно, я поговорю, — чуть сморщившись, отреагировал Макс, чтобы предупредить дальнейшее нытье Ольги. — У нас сейчас стабильное финансовое положение. Не знаю, чего это он жмотничает…

Он поднял глаза на Ольгу и внезапно ощутил приступ возбуждения. Встав со стула, он подошел к ней, привлек ее к себе и с силой прижал.

— Я бы тебе сразу все отдал, — целуя ее, шепнул он на ухо.

— И почему ты не Влад? — тихо сказала она, наслаждаясь его близостью.

Макс был человеком противоречивым и вдруг снова почувствовал, что не может вот так откровенно, в своем рабочем кабинете заниматься интимными делами. Поэтому он опять отодвинул Ольгу.

— Не сейчас, — мягко сказал он.

— Ну почему? — жеманно спросила Ольга.

— Давай как обычно — у меня, сегодня. Я не могу на работе. Все время что-то отвлекает.

— Хорошо, — согласилась Ольга и, поцеловав Макса, пошла к двери, соблазнительно покачивая бедрами.

Макс проводил ее глазами и, тяжело вздохнув, подошел к окну.

— Пора с этим кончать, — тихо сказал он.

Было непонятно, что он имел в виду: то ли Ольгу, то ли еще что-то, известное только ему.

Осень

Алексей открыл глаза и огляделся вокруг себя. Ему снова снились какие-то кошмары, и он почувствовал облегчение от того, что находится в своей собственной комнате и на своей кровати.

Он спустил ноги на пол и помотал головой. Жуть не проходила. Он никак не мог понять, что за человека он постоянно видит во сне. В то же время он был уверен в том, что знал его.

Алексей нашел под кроватью тапочки и, надев их, пошлепал на кухню ставить чайник.

Он занимал одну большую комнату в огромной коммунальной квартире в центре Тарасова, на Немецкой улице. Кроме него, здесь еще обитало семь семей, каждая из которых в той или иной степени мечтала выехать в отдельную квартиру. Было, правда, двое жильцов, которые не хотели переселения. К ним относились ровесница уходившего века баба Даша и беспробудный алкоголик дядя Гриша. Первая — потому что боялась умереть в одиночестве, а второй — потому что в отдельной квартире не у кого будет занять денег. Правда, в последнее время и в этой коммуналке желающих одолжить ему на хлеб насущный становилось все меньше. Главным спонсором дяди Гриши в этом смысле являлся Алексей. И на этой незатейливой основе у них завязалось что-то вроде дружбы.

Алексей Снегирев приехал в Тарасов недавно и на все имеющиеся у него сумму деньги купил эту комнату. Он был не женат, несмотря на свой возраст — ему было сорок лет. Плечистый, крепкий, мускулистый блондин с обаятельной улыбкой. Ко всему этому прилагалось еще неплохое знание некоторых видов восточных единоборств и уверенность в своих силах. То, чем он будет заниматься, Алексей уже выбрал. О том, что он пойдет устраиваться куда-то на работу, не могло быть и речи. Он привык работать сам на себя.

Снегирев вышел в коридор и тут же столкнулся с дядей Гришей. Собственно, тот давно уже поджидал соседа, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Вчера он явно перебрал, и с утра у него, что называется, горели трубы.

— Слушай, друг, — зашептал он, увидев выходящего Алексея, — полтинник до среды не дашь? Я отдам, точно отдам.

В глазах дяди Гриши виделось откровенное заискивание и подобострастность. Алексей был снисходителен к слабостям. Ни слова не говоря, он вернулся в свою комнату и через некоторое время появился в коридоре снова. Дядя Гриша буквально выхватил у Алексея купюру из руки и с невнятными словами благодарности тут же скрылся в дали коридора.