Мертвые незнакомцы

Покинув управление, они проводят день, опрашивая убитых горем родителей и друзей двух жертв. Коллег. Соседей. В гарлемском деле находится свидетель, который читал «Годы в Белом доме» Генри Киссинджера в кабинете на нижнем этаже, когда услышал шум за открытым окном и увидел, как таксист затаскивает девушку в машину.

Воорт и Микки возвращаются в управление, и к шести у них уже готов словесный портрет таксиста; тот оставил отпечатки пальцев на туфлях женщины и кожаном портфеле и, как выяснилось, уже привлекался за изнасилование. Родители погибшего мальчика предложили награду за информацию. Воорт перечитывает сообщение для прессы, когда наконец звонит приятель Сантоса Бриоша из Эванстона. Зовут его Хэнк Керкорян.

– Вам нужно узнать о Чарлзе Фарбере? Я занимался этим делом и до сих пор помню, какую истерику устроила его дочь, из-за которой все и стряслось. – У Керкоряна сиплый, низкий голос заядлого курильщика. – Все было довольно банально. Мать и дочь пошли в «Петлю»,[7] в Институт искусства. Папаша косит газон. Жаркий день. Он идет в дом, поднимается наверх и спотыкается о плюшевого лося, которого малышка забыла на площадке. Когда я пришел, она визжала, как ненормальная, что не оставляла игрушку на лестнице. Врачу пришлось дать ей успокоительное. Но лось валялся у подножия лестницы, рядом с телом. Падая, бедолага ударился о мраморный выступ в прихожей и сломал шею.

– Кто нашел тело? – спрашивает Воорт, быстро записывая информацию.

– Соседи заметили, что газонокосилка целый час работала вхолостую. Дверь была открыта, поэтому они вошли. Он лежал на полу, футах в десяти от двери.

– Вскрытие делали?

– Вообще-то да. У малышки была дикая истерика, и, мне кажется, жена надеялась, что у него случился сердечный приступ и девочка может не винить себя. Но шея оказалась сломана. Синяки были там, где и должны быть. Никто не видел, чтобы кто-то заходил в дом, и никто не видел, чтобы кто-то выходил. А почему вас это интересует? Это мог быть только несчастный случай.

– Возможно, это не связано с делом, над которым мы работаем, но вы не будете возражать, если я назову вам несколько имен? Вдруг какое-то из них у вас свяжется с тем случаем.

Разумеется, Хэнк Керкорян никогда не слышал о людях из списка Мичума.

– Мне всегда было жаль ту девчушку, – добавляет он и чиркает спичкой. – Я думаю о ней. У меня самого сейчас дочка такого возраста, и с ней та же самая проблема: все время что-то забывает на подъездной дорожке. Жена пытается ей объяснить, что когда-нибудь из-за этого может случиться беда. Но дети не думают. У них нет опыта. А к тому времени, как опыт появляется, становится поздно. Вам нужно что-нибудь еще?

– Вы помните, чем он занимался?

– Семья владеет сетью мебельных магазинов по всему Среднему Западу. Как раз в эти выходные супруга потащила меня в их эванстонский филиал: покупали новый диван, хотя я так и не понял, чем плох старый. Миссис Фарбер теперь сама ведет дело. Я спросил о девочке, и у меня сложилось впечатление, что нервы там все еще не в порядке. У вас есть дети?

– Нет, – отвечает Воорт и меняет тему: – Один человек, которого мы пытались увязать с Фарбером, состоял в какой-то правоэкстремистской группировке в Монтане. Вы, случайно, не помните, были ли в доме листовки, брошюры… Может, слышали о нем что-то в этом роде? Я знаю, что лет тридцать назад парня арестовывали за кардинально противоположные взгляды, но люди меняются.

– Помнится, я видел у него в кабинете увеличенную фотографию, как его арестовывают в шестьдесят восьмом и тащат в полицейскую машину. Были и другие снимки. Фарбер, размахивающий красным флагом на съезде демократической партии. У меня сложилось впечатление, что это был самый яркий момент его жизни. То, как он развесил эти фотографии… так ветеран войны выставляет на видном месте каску. Но я бы не назвал Фарбера склонным к экстремизму, тем более правому. Он был скорее яппи.

– Спасибо, – говорит Воорт и вешает трубку.

– Ну что же, ничто лучше телефона не передаст мельчайших оттенков ситуации, – говорит Микки, откидываясь на спинку кожаного норвежского вращающегося кресла за шестьсот долларов и вытаскивая пробку из бутылки охлажденного андалусийского яблочного сидра. – Давай-ка подведем итог. Что мы имеем? Директор мебельного магазина, пятьдесят один год, ностальгировавший о временах «нового левого» движения. Потерявший форму любитель гольфа, сорок шесть лет занимавшийся исследованиями в области производства продуктов питания на Западном побережье, никогда не голосовал, не путешествовал, не пользовался компьютером. И один фашист тридцати семи лет – фанатик Интернета, живший отшельником в горах Дикого Запада. Ах да, не будем забывать врачиху секс-бомбу, вышвырнувшую тебя из кабинета, и ее жутко важные секреты. Если не считать факта, что трое из четверых погибли в результате несчастных случаев, какая тут может быть связь?

– Не знаю. Но кто-то должен сказать доктору, – Воорт встает и тянется за курткой, – что с ней может произойти несчастный случай номер четыре.