Мертвые незнакомцы

– В сущности, открылось совершенно новое направление. Все это дело постоянно расширяется, и так без конца. С меня шампанское, дружище. Ты был прав. Сначала я поговорил с его женой. По ее словам, это был настоящий ангел. Поговорил с соседями. Они сказали, что его можно было называть мистер Счастье. Он наряжался клоуном и развлекал детей. Приносил сандвичи с тунцом из «Ансельмо фудз», где он работал, на кухню Армии спасения. Потом я отправился к нему на работу, в чертову продовольственную компанию. Так? Всего один взгляд на мой значок – пусть и нью-йоркский, – и не успел я опомниться, как оказался в кабинете президента. Он в ужасе. Рядом – юрист. Они клянутся, что не имеют к этому никакого отношения. Они все время ждали, что кто-то появится. Они полагали, что на самом деле ничего не произошло, поэтому не собирались сами вылезать с информацией, но если бы кто-то объявился, они сказали бы правду.

– И что за правда?

– Крепко стоишь на ногах? Они называются продовольственной компанией, но на самом деле это всемирный конгломерат с чертовой прорвой подразделений. И то, где работал он, не имело никакого отношения к продовольствию. Отделение, в котором работал Лестер, занималось химическими исследованиями для министерства обороны. Противоядия на случай отравляющих химических атак. И это отделение должны были продать какой-то французской компании – со всеми потрохами, включая персонал. Наш парень собирался перебраться в Париж.

– С информацией.

– Именно. Он не имел права, поскольку подписывал соглашение о неразглашении, как и все остальные инженеры, но после его смерти они просмотрели его бумаги – кстати, уже упакованные для переезда – и нашли всякую всячину, которой там не должно было быть. Схемы. Формулы. Всякая совершенно секретная мура. Тем временем французы отказываются от покупки. Очевидно, они знали, что он привезет с собой. Ему, наверное, наобещали с три короба, когда он переберется в Париж.

Стоя в телефонной будке, Воорт видит, что вроде бы те же самые курсанты, которых он встретил на плацу, снова идут в его сторону. Они останавливаются возле будки, словно ожидая, когда освободится телефон.

– Французская компания – это не так уж плохо. – Воорт уже тянется к кобуре, но замечает, что эти курсанты выглядят постарше тех. – По крайней мере не враги. В отличие, скажем, от какой-нибудь иракской компании.

– В том-то и дело, Кон. Французская компания ведет дела со всякими людьми, с которыми гражданам США запрещено торговать, с людьми, которым было бы весьма интересно узнать, для какого именно химического оружия армия разрабатывает противоядия.

Один из курсантов что-то говорит другому, и оба хохочут. Второй курсант опирается рукой о стекло будки. Движение вроде бы случайное, но провокационное. Оно означает «вылезай отсюда».

Воорту очень не хочется поворачиваться к ним спиной. Он продолжает:

– Но люди, с которыми ты говорил, наверное, представляли, что с Лестером Леви что-то нечисто. В Чикаго, да и к Джилл ФБР или полиция заходили и предупреждали о проблеме.

– Она уже Джилл, да? Не доктор Таун?

– По-моему, ты все равно понимаешь, о ком я.

– В компании уверяют, что никакого расследования по делу Лестера Леви не было, и, откровенно говоря, я не думаю, что они врут – уж больно сильно там все струхнули. Впрочем, можно проверить. У Леви приключился сердечный приступ. Французская компания вышла из игры. Украденные материалы нашли в его вещах, и в «Ансельмо» решили считать это промахом, а не нарушением. Зачем признаваться правительству и рисковать отношениями? Они повысили требования к службе безопасности. Установили новые правила для персонала. И решили: если вдруг появится следователь, сразу же рассказать все, что знают, в противном же случае – молчать. В конце концов, Леви умер, допросить его нельзя, а украденная информация, по их сведениям, в другие руки не перешла. Не было ни препятствия правосудию, ни опасности – ничего, в чем их можно было бы обвинить, если они не солгали при прямых вопросах. По их словам, они чисты.

«Н-да, – говорю, – все чистенько. Как вы можете быть уверенными, что он не передал информацию и в следующий раз у наших солдат в Ираке, Иране или Корее не откажут химические противоядия и они не посинеют, а глаза не вылезут из орбит?» Но этих трусов интересовало только одно: рассказал ли я уже о Леви военным? Я сказал, что позвоню им завтра. Так что сегодня ты еще можешь сделать это сам.

Курсант резко стучит по стеклу будки и указывает на запястье, изображая раздраженный вопрос: «Сколько ты еще будешь занимать телефон?»

Микки говорит:

– Поскольку ты знал, что я найду, ты там, случайно, не вычислил, кто его убил?

Воорт смотрит на трубку. Провод, маршрут для разговора, тянется из этой будки в телефонную систему округа Патнам. Направленный микрофон, нацеленный на стекло, может перевести колебания человеческого голоса о стекло в слова. Человек, умеющий читать по губам, наблюдая в бинокль, может «услышать» сказанное.

Джилл несколько дней назад говорила о паранойе.