Мертвые скажут правду

В любом случае, все честные люди в этом случае должны требовать эксгумации Р., чтобы справедливость восторжествовала.

Роджер Люис Стиллет»

— Джинни, теперь меня теперь обвиняют уже не в плагиате. — он через силу улыбнулся супруге, сидевшей напротив него. — Теперь меня обвиняют в убийстве Робинсона.

— Разве тебя вызвали в Скотленд-Ярд? — удивилась леди Дойл.

— Нет, обычный пасквиль в газете. — он с отвращением бросил печатный листок на стол. — Но его прочтут… И многие поверят.

— Но Робинсон скончался от брюшного тифа!

— Тут пишут, что это я отравил его с помощью опиата лауданума. Якобы при отравлении опиатами симптомы похожи на брюшной тиф.

— А что, правда, похожи? — невольно заинтересовалась леди Джин.

— Тогда уж любое отравление похоже на тиф. — пожал плечами Дойл. — Или на холеру. Симптомы-то похожи. И, разумеется, при большой дозе опиатов человек будет бредить. Только вот и различие есть, вполне серьезное — тиф дает высочайшую температуру, а отравление — нет. У Флетча температура зашкаливала, поэтому врач без колебаний поставил диагноз.

Леди Джин осторожно взяла в руки бульварный листок, пробежала его глазами:

— Тут пишут, что брюшной тиф редкостно заразен, но в поместье им больше не заразился никто… В самом деле, почему?

— Автор, похоже, перепутал брюшной тиф с сыпным. — вздохнул писатель. — Брюшной тиф передается только через пищу или воду. Я догадываюсь, как подхватил его бедняга Флетчер — ему не следовало пить болотную воду… Но заразиться тифом от больного через воздух невозможно в принципе.

И потом, ты только подумай, какой пассаж! Если мы с Глэдис, женой Флетча, отравили его, то она должна была настаивать на немедленной кремации! А вовсе не везти его на кладбище в поезде, в пассажирском вагоне. Тем не менее, даже этот факт истолковывают против нас. Но зачем, ну скажи, Глэдис стала бы мне помогать? Чтобы получить небольшую сумму на похороны и оплату долгов?

— Тут пишут другое… — прошептала леди Дойл.

— А, Глэдис отравила мужа, чтобы выйти замуж за меня, к тому времени вдовца? Но ты знаешь, и автор статьи тоже в курсе, что я женился не на ней!

— Но ты можешь подать на автора статьи в суд… — осторожно заметила леди Джин. — За диффамацию. Он же порочит твое честное имя!

— Я могу подать в суд. — с горечью заметил сэр Дойл. — Но этим я не очищу свое честное имя от клеветы. Наоборот, люди поймут все по-своему — оправдывается — значит, виноват. Вот если бы у меня были свидетели, которые говорили бы за меня… Может быть, мне самому настаивать на эксгумации? Но это только подольет масла в огонь. Отравление наркотиками сложно определить и сразу после смерти, а тем более через десять лет. Ничего не найдут, никто не сможет подтвердить отравление, но никто не сможет его и опровергнуть. И слухи останутся. Если бы сам Флетч мог подтвердить, что я не давал ему лауданум. Если бы он только смог подтвердить… Если он только сможет!

* * *

Поливанов явился ровно в 16.00, секунда в секунду. В коридоре он по-армейски разделся и, отказавшись от предложенных тапок, в один носках проследовал за мной в гостиную. Я, в соблазнительно обтягивающем фигуру бархатном халатике с расстегнутыми верхними пуговками, растянулась в кресле, а он — на диване напротив.

Я пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, произвело ли на него впечатление мое нарисованное лицо и полураскрытый халатик, но следователь оставался по-прежнему невозмутимым.

— Лизавета Петровна, вы вчера заметили, что я не верю в медиумов. — спокойно произнес он. — А ведь дело в том, что я просто ни разу настоящего медиума не видел. Одних шарлатанов встречал. Но вы… зародили во мне сомнение. В самом деле, если вы покрываете маньяка, зачем вам понадобилось подставляться, отыскивая его жертвы? Вы не производите впечатление круглой дуры. Поэтому я решил предоставить вам шанс. Вы прямо сейчас докажете мне, что в самом деле умеете контактировать с духами. Готовы?

— Готова. — вздохнула я, плотнее запахивая халатик. — У вас много фоток покойников с собой?

— Да, вы не дура. — удовлетворенно подытожил следователь. — Тогда прямо сейчас и приступим.

Он протянул мне черно-белую фотографию мрачного типа с бритой головой и наколками на шее и плечах. Я повертела ее в руках, для верности даже зажмурилась, но ровным счетом ничего не почувствовала. Ну вот, дар или пропал от бессонницы, или взял небольшой отгул. Теперь Поливанов точно решит, что я — шарлатан, а значит, именно от сообщника узнала, где искать тела пропавших.

— Нет контакта. — нерешительно произнесла я, возвращая фото.

— Ладно, продолжим. — с каменным лицом он протянул мне следующую фотографию. На ней был молодой парень с запавшими глазами и кривоватой усмешкой. На этот раз виски сильно заломило. Я смотрела прямо перед собой, но вместо Поливанова видела чье-то страшное лицо, водившего перед моими глазами опасной бритвой.

— Нет, не надо! — вырвалось у меня, когда бритва приблизилась к моим глазам.

— Что с вами? — я очнулась.