Мертвые сраму не имут

Жихарев не оставлял надежды вскоре все же поквитаться с этим банком и его упрямыми сейфами. Но теперь у него возникла и вторая причина: заодно поквитаться также с комиссаром, пока он никуда не исчез. Надо было торопиться, но и хорошо подготовиться, чтобы удача на этот раз не отвернулась от него.

Лишь под вечер Жихарев отправился к Слащеву. Его руки жгла газета с новостями о намерениях французов удалить Русскую армию из Турции. Интересно, что скажет по этому поводу Слащев, которому так же больше некуда деваться, как и ему.

Жихарев сразу заметил, что Слащев был чем-то озабочен. Всегда энергичный, быстрый в движениях, в этот раз он был вял и задумчив.

«Ни к нему ли приходил большевистский комиссар? – подумал он, но тут же отбросил эту мысль как нелепую. – С меньшим риском он мог прийти к Врангелю. Слащев люто ненавидел большевиков, как и большевики его. И если бы комиссар посетил Слащева, то он вряд ли ушел от него своими ногами».

Но на всякий случай Жихарев спросил:

– У вас плохое настроение. Вам кто-то его испортил?

– Почему ты так решил?

– Я вас хорошо изучил. Вы сегодня какой-то другой. К вам никто не приходил?

«Бестия, выследил», – про себя отметил Слащев проницательность гостя и спокойно ответил:

– Нет, никто. Во всяком случае, Мустафа мне ничего не говорил. А что?

– Я видел на вашей улице большевистского чекиста. Не вас ли он выслеживает?

– Кому я нужен, Жихарев? Война кончилась, а генералы представляют какой-то интерес только в войну. По-моему, тебе он просто примерещился.

– Нет-нет. Я узнал его.

– Ну, и что ты собираешься делать?

– Не знаю, – и затем решительно сказал: – Продам.

– Ну и ну! Высоко прыгнуть хочешь.

– А чего? Знаю людей, хорошие деньги за него дадут, – едва не шепотом, с каким-то придыханием сказал Жихарев, – Не зря же чекист тут. Наверно, что-то замышляет. Ну, а не получится с ним, другое дело проверну. Может, миллионный куш сорву. И мне, и вам до смерти денег хватит.

– Фантазер ты, однако, – скептически ухмыльнулся Слащев.

– Я все свои фантазии за войну растерял. Теперь свои фантазии, как золото, на зубок проверяю, – обронил Жихарев и испугался, что слишком уж разоткровенничался. И торопливо закончил: – Не хочу в нищете жить.

– Не лез бы ты в эти дела, Жихарев. Только хлопот на свою задницу накличешь, – сказал Слащев. При этом подумал, что и в самом деле Жихарев может заварить кашу, которая сейчас не в его интересах. Он размышлял над предложением Кольцова и пока не принял никакого решения. Но даже если он и откажется от возвращения в Советскую Россию, по совести, не имел права позволить погубить человека, которому обязан своей жизнью. Надо будет предупредить Кольцова, ну и как-то, хоть на время, остановить рвение этого не очень знакомого ему человека. После долгого молчания Слащев добавил: – Ты вот что! Ты, прежде чем что-то предпринимать, посоветуйся. Хотя бы и со мной. Не торопись. Не наломай дров.

– Честно скажу, это я и хотел вас просить, – просиял Жихарев и опять подумал, а не рассказать ли все подробностях Слащеву: и о том давнем их знакомстве с комиссаром, об адъютанте Врангеля Уварове, и о десяти тысячах долларов, а может, и о русском банке. Но у Слащева могут возникнуть свои идеи. И кончится это тем, что генерал сделает так, как ему захочется, и он, Жихарев, окажется в этой истории совершенно ни при чем. И он сам себе еще раз сказал: стоп. Он не настолько знает генерала, чтобы полностью ему доверяться. И все же добавил: – Фантазии не фантазии, а в случае удачи и вас не забуду. Долю принесу. Из уважения.

– Ты что же, меня в подельники приглашаешь? – нахмурился Слащев.

– Нет! Зачем же? Я все сам. А только вижу: тоже живете в нищете, а генерал.

– Не гожусь я в подельники, Жихарев. Не та у меня совесть. Не для таких дел, – сказал Слащев, а сам подумал: «Как же я раньше тебя не разглядел, подлеца эдакого? Выгнать бы взашей, да теперь, пожалуй, нельзя. Теперь надо как-то выбираться из этой грязи и Кольцова вытаскивать». И продолжил: – А насчет моего настроения ты правильно заметил: Маруська кашляет.

Затем они вместе прочли газетную статью о намерениях французов изгнать Русскую армию с пределов Турции.

– Ну, и что вы думаете по этому поводу? – спросил Жихарев.

– Ничего, – сухо ответил Слащев. – Меня это не касается.

– Ну, как же! Вы – русский генерал, который…

– Ты, кажется, забыл, – перебил его Слащев. – Ты забыл, что я уже давно не генерал. Я – беженец. Меня оставят здесь, как старые, изношенные сапоги. Меня нет. Меня вычеркнули.

– Но вы же не останетесь здесь, если они уйдут.

– Какое я теперь имею к ним отношение? Я сам по себе, они – тоже.

– Ну, и здесь оставаться…

– Ну, почему же? Неужели не слыхал? Мне Земский союз индюшиную ферму подарил. Стану фермером, – он поднял глаза на Жихарева, ухмыльнулся. – Нинка – бухгалтером, Маруська – пастухом. Буду индюшиными яйцами торговать! Озолочусь. А что!

И смолк, лишь нервно барабанил пальцами по столу. Снова подумал о Кольцове. Когда-то он появится? Поискать бы его, да как? Сказал: сам приду. Прийти не побоялся, а где его искать, не сказал. «Конспиратор».