Мертвые тоже хотят жить (СИ)

  - Точно, - брат застонал и как-то умудрился опуститься ниже и зарыться в простыни. - Я забыл им позвонить.

  - Угу. Я вот все думаю, может и не нужно? Сердце опять же у мамы, да у папы тоже...

  - Чтобы они меня с ... сожрали? - выругавшись он посмотрел на телефон, лежавший на тумбочке, и пробормотал. - Подай, а?

  - Набрать? - сосредоточившись, вцепилась в телефон и, не дожидаясь согласия, принялась набирать знакомый номер, а потом, услышав родное "да", поднесла трубку к уху брата. Кое-как пристроив прибор возле уха, подушки и шеи, отошла на пару шагов, стараясь не вслушиваться в эмоциональный разговор, потому как тоже захотелось сказать "привет", пошутить, пообещать, что будет все хорошо, и напоследок ответить "конечно, жду".

  - Все. Будет минут через тридцать, сказала, что отпросится с работы.

  - Здорово.

  - Марин? Не вздумай реветь.

  - Я не реву.

  - Конечно. Моя младшая сестренка никогда не ревет, она лучше возьмет себя в руки и пойдет устроит Пахе замечательную жизнь.

  - Еще полчаса?

  - Неа. Маришь, я правда устал, а еще мама подойдет. Да вы меня с ума сведете!

  - Ну да, мама может, - вспомнив мамину гиперопеку, вздохнула и сочувственно посмотрела на братца. - Крепись.

  - Не получается. Мне нужно полчаса, как минимум.

  - Жаль, - я нехотя отложила журнал в сторону и обхватила себя руками. Уходить не хотелось. Страх? Да. И неуверенность, и еще куча всякой ерунды. Но брат прав, к тому же ему и так тяжело, и какой бы я эгоисткой не была, меру знать надо.

  - Иди, сходи, расскажешь потом, как день прошел. И, Маришь?

  - М-м-м? - я остановилась на пороге и обернулась.

  - Повеселись от души, а?

  - Обязательно, - с трудом улыбнувшись, кивнула и шагнула сквозь дверь, закрыв глаза и попутно представляя себя в кабинете зам прокурора Ленинского района.

  Кабинет встретил тишиной и покоем, а еще чистотой и аккуратностью. Никаких валяющихся бумаг, вылитых чернил и распахнутых окон.

  - Аккуратист выискался! - обведя взглядом помещение, зло прошипела и посмотрела на часы. - Вот черт! Ну как же так то!?

  На встречу с Пашкой я безбожно опоздала. Судя по времени на часах, минут на двадцать пять. И эти двадцать пять минут, если конечно заседание суда не перенесли по времени, он вовсю развлекался, выдвигая кому-то обвинения.

  И где справедливость?

  Облизнув губы, судорожно попыталась вспомнить серое здание суда с приметными колоннами. Как говорила наша преподавательница по мировой и художественной культуре - Зоя Андреевна, "Чудесными колоннами в ионическом стиле. Посмотрите на эту легкость, воздушность. На эти волюты" . Мы смотрели, валюту никто не видел, но все дружно видели странные завитки, поддерживающие крышу, и с умным видом кивали. Зоя Андреевна рассказывала очень интересно и страстно, жаль было расстраивать такую замечательную женщину.

  Мгновение, и передо мной эти самые колонны с волютами, а за ними закрытые двери и этажи, со множеством кабинетов, в одном из которых как раз и находился Пашенька. Вовремя вспомнив свой вчерашний эксперимент, расстроено выдохнула, ведь забыла, совершенно забыла. Мне ведь не нужно искать Пашку, я просто представлю его и все. Вчера же получился такой фокус с братом, а тут чем хуже.

  Уже представляя округлое лицо бывшего друга Макса, сама же себя поправила, конечно хуже. Намного. То брат, а это какой-то "Паха". Но все же... Пашка представляться не желал. Образ плыл, лицо становилось еще круглее, этаким блинчиком, глазки меньше и противнее, а руки бледнее и потнее.

  Какая гадость.

  Снова вздохнув, поторопилась внутрь.

  Ну и пусть. Так найду.

  Пятнадцать минут спустя все же нашла нужный кабинет, оказавшийся на третьем этаже. Вначале я просто заглядывала в каждую дверь, потом решила действовать проще - проходить через стены. Отчаявшись, ускорилась и уже не шла, а бежала, стараясь не задерживаться и не обращать внимание на преграды, вот и нужное помещение почти пробежала. Меня остановил только уверенный голос Пашки, рассказывающий судье и залу, какую змею пригрела на своей груди фирма "Дороги N".

  Медленно обернувшись, удовлетворенно выдохнула:

  - Здравствуй, Павлик.

  Павлик меня конечно же не услышал, но не беда. Зато он почувствовал мою руку, коснувшуюся его щеки и, вздрогнув, запутался в словах.

  Судья, темноволосая женщина лет пятидесяти, благосклонно внимавшая прочувствованной речи, сдобренной большой дозой фактов и документов, недоуменно приподняла выщипанные брови и поинтересовалась:

  - С Вами все хорошо?

  - Да, Ваша честь, - Пашка откашлялся, поправил синий мундир и мягко улыбнулся. - Прошу прощения. Душно. Так вот...

  Он нагнулся и потянулся за очередным документом, лежавшим на столе, а я, обойдя его сзади, решительно положила руку на шею. Пашка захрипел, выпустив бумаги, он схватился за горло и начал краснеть.

  Кошмар.

  Отдернув ладонь, отошла на шаг и нервно потерла руки.

  Нет, так мы не договаривались. Гадость, гадостью, но убивать его я не собиралась.

  Мужчина, откашлявшись, грузно опустился на стул и вытер вспотевший лоб.

  Люди в зале зашушукались и подобрались, кто-то даже отодвинулся, как будто то, что произошло с Пахой, может быть заразно.

  Трусы.