Мертвые тоже скачут

– Мы можем спорить на эту тему сколько угодно. Жаль, батарейка садится. Вынуждена откланяться.

– Ну ладно, солнышко, – сказал он с той милостью, за которой кроется дикое, отчаянное желание предать оппонента вскорости самой мучительной смерти. – Мы еще встретимся с тобой, так и знай.

– Да пожалуйста, – беззаботно отозвалась я и нажала на сброс, ничуть не испугавшись.

Я надавила кнопку звонка.

– Ага, мириться пришла! – обрадовалась открывшая мне Юлька, точно сама с минуты на минуту собиралась с тем же заданием идти ко мне. – Удивительно, ты явилась первой, мир перевернулся! Ну заходи.

Немного смутившись и потоптавшись на пороге, я вошла внутрь однокомнатной квартиры. Родители лучшей подруги также были дома, так как сегодня по календарю выдался выходной день.

Мы прошли на кухню, чтобы нам никто не мешал. За чашкой зеленого чая я поведала ей свою историю. Это заняло столько времени, что правильнее было бы сказать во множественном числе: «за чашками», потому что их количество приближалось к бесконечности, а время между тем – к полуночи.

Образцова и не думала уставать и ложиться спать. Вовсе нет: оживляясь с каждым часом (может, она просто подлила нам в чай коньяк, как мне Бориска? Но вроде неделю назад подругу я оставляла непьющей), под конец она выпучила глаза и прошипела:

– Они у тебя с собой? Драгоценности? Покажи!

– Эй, девочки! – крикнула из комнаты тетя Люда. – Что-то вы засиделись там, вам не кажется?

– Опять Катерина хочет втравить нашу Юльку в опасное приключение, – резюмировал дядя Сережа, на сей раз ошибившись. Он так говорил всякий раз, стоило мне переступить порог этого дома, но к его чести будет сказано, доселе ни разу не ошибся в своем выводе.

Осторожно кивнув в ответ на Юлькин вопрос, я полезла в сумку.

– Батюшки светы! – воскликнула подруга по прошествии минуты, разглядывая свято охраняемую моей семьей реликвию. – Настоящие изумруды!

Я неделикатно хихикнула: как будто она что-то в них понимала! Если даже Мертвицин, в смысле Феникс, с двумя первоклассными мастерами не отличил подделку, Юльке и лезть некуда.

– Насчет второго дедова афоризма я поняла, – сообщила Юлия, – а вот что он хотел сказать первым? Про справедливость?

Я молча пододвинула ей ожерелье, перстень и серьги, которые она успела мне вернуть.

– Ты ведь рассказывала мне про свою родословную. Ну я и решила… Мы же у Голицыных это сперли. Забирай.

– Что?! – Образцова свалилась со стула, как делала довольно часто. В смысле что не со стула, а просто она часто падает. Поднявшись, оглядела изумрудное великолепие и снова подняла на меня лицо. – Любимова, ты спятила. Головка не бо-бо? – Надо же, за последние двадцать четыре часа мне уже второй раз советуют обратить внимание на эту часть тела. Может, уже стоит прислушаться? – Я же говорила, – продолжала Юлька, – мы не знаем своей дворянской фамилии, через столько поколений она затерялась. Ну было подозрение на родство с Голицыными, но это же не сто процентов и даже не пятьдесят!

– Все равно. Ты княжна.

Юлька рассмеялась:

– Любишь ты меня повеселить. Княжна! Сейчас это слово – пустой звук. Да и как я маме скажу? Держи, маман, изумруды да спрячь в один из своих сейфов, тот, что подальше! Слушай, нет, у меня идея лучше. Давай отнесем набор в музей.

Я печально выдохнула и напомнила ей разговор с Мертвициным.

– Такой, как он, запросто выкрадет из музея то, что ему надо. А так он не будет знать, где это хранится. Мне будет спокойнее, поверь. А захочешь – продашь. Прикинь, сколько деньжищ дадут? Баснословно.

– Если ты помнишь, денег у нас и без того немерено, осталось после одного удачного расследования.

Я покачала головой:

– Прости, но я уже нашла им применение. Я хочу отреставрировать сарай в Валищево, где была с дедом.

– Лучше уж купи себе дачу на Рублевке, – нахмурилась Юлька, не одобряя предложения.

Я отстаивала свою позицию:

– У меня нет воспоминаний, связанных с Рублевкой. А с Валищево есть.

– И не все они приятные, – резонно заметила подружка. – Только вспоминать будешь Кирилла, сердце себе рвать. Бабушек его видеть. Зачем?

Я задумалась. Весомый аргумент. Однако Кирилла я так и так не забуду никогда.

– Так, может, бабкам его отдать? – внесла я свежую идею.

Юля подумала-подумала да покачала головой.

– Нет. Что они делать с ним будут? И потом внука им уже не вернуть. Откупаться – грешно.

– А, и не думала откупаться! – вспылила я, подпрыгнув. – Как тебе не стыдно? Его смерть до конца будет на мне!

– Ну ладно, не драматизируй. Это не ты его убила, а Валерий. Или как его там. Успокойся. Еще чаю?

– Нет, – завертела я головой. – А то я превращусь в пузырь, наполненный чаем. Хватит. В общем, мне пора, – подытожила я, глядя на часы. – А ожерелье ты оставь.

– Хорошо, давай сделаем так, – предложила Образцова, – я звоню тете в Смоленск и пытаю на вопрос нашей родословной, так как мама ничего не знает и не хочет знать, ей наше дворянство по барабану. Вот, как только убеждаюсь из разговора, что я точно не из Голицыных, а скорее всего, так и будет, мы вместе относим драгоценности в музей.