Мертвые тоже скачут

…На фоне густого вечернего тумана вырисовывалось существо, некогда бывшее человеком. Высокое, с мертвенно бледной кожей, красными глазами и жгуче-черными волосами, ниспадающими на почти прозрачные щеки. Ноздри прямого, аристократического, чуть заостренного носа хищно раздувались. Губы были серовато-лилового оттенка. Черный праздничный фрак, воротничок когда-то белой сорочки, архаический галстук-бабочка, черные брюки, лакированные дорогие ботинки – все было покрыто комками влажной почвы. Ей-богу, как будто это существо восстало прямо из-под земли, даже нос мог уловить едва ощутимый запах затхлости и разложения. Потому я и назвала его не человеком, а именно существом. Самым жутким было то, что в районе грудной клетки у этого субъекта наблюдался большой кровавый овал – рана, получив которую никто не смог бы выжить. Вывод напрашивался один: передо мной… зомби.

Глава 5

Я не могла пошевелиться. Зомби своими красными глазами гипнотизировал меня. Я ожидала, что сейчас он приоткроет рот, а оттуда вылезут длинные острые клыки, он накинется на меня и станет жадно пить мою кровь, а я буду жива до тех пор, пока он не поглотит ее всю, до последней капли. Я буду пытаться пошевелиться, а еще я буду ощущать, как жизнь постепенно, секунда за секундой, меня покидает. Не знаю, почему я представляла себе именно эту картинку. Все-таки кровь в фаворе только у вампиров, а никак не у зомби. Но, может, он вампир? Или и то и другое в одном флаконе, два по цене одного?

– Так и будешь пялиться? – совершенно равнодушно бросил субъект человеческим голосом, грубо отодвинул меня и прошел внутрь, обдав ледяным дыханием.

Странно, ждала я совсем не этого. Что же это получается? Он живой? Человек? Почему ж он так выглядит? С маскарада, что ли?

Я шумно отдышалась. Он же, и не думая оборачиваться, чтобы хоть как-то меня приободрить, завернул за угол, очевидно, нацелившись на кухню или гостиную. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

«Существо» замерло посреди зала, беспомощно оглядываясь по сторонам: на прихожую, откуда он пришел, на лестницу наверх, на диван, где я давно, как теперь казалось, еще в прошлой жизни сидела, откинувшись, и смотрела телевизор.

Обернувшись, бросил:

– Какое число сегодня?

От его голоса веяло такой же северной прохладой, как и от всего облика в целом. Вам могло подуматься, что он произносил фразы с чувством, со смыслом, с каким-либо выражением, но это было не так. И реплику «Так и будешь пялиться?» и нынешний вопрос гость произнес так, словно не вдумывался в смысл, словно диктовал несвязанные друг с другом слова и словно ему было все равно, что на это ответят, да и ответят ли вообще.

Я все же ответила:

– Тридцать первое июля, – и тут же спохватилась: – Ой!

– Что? – Опять эта бесстрастная речь. Точно не «что?», а «ну и что».

– У меня сегодня день рождения, – поделилась я, прекрасно осознавая, что погоды ему мое заявление, естественно, не сделает. – Надо же, я и забыла совсем. Бывает же такое… А вы откуда, собственно?

Я внимательно следила за выражением его лица. Оно слегка преобразилось: возникла легкая тень вдумчивости, брови только успели устремиться навстречу друг другу, но не прошло и секунды, как они уже вернулись в первоначальное состояние, придав лицу уже привычное сходство с белой застывшей маской.

– Я не помню, – ответил таинственный зомби.

– Не помните? – удивилась я. А, ну конечно! Амнезия! Это как-то объясняет его неадекватное поведение. – У вас кровь на рубашке. Вас ранили? – Уж не знаю, как я решилась спросить. Но не спрашивать было еще страшнее. А так возникала маленькая надежда на то, что всему найдется разумное объяснение.

Гость постоял молча, затем медленно-медленно перевел взгляд вниз, на грудь. Никак не прокомментировал.

– Дайте я посмотрю, – настаивала я. – Вдруг что-то серьезное?

Он продолжал хранить отстраненное молчание. Тогда я потянулась рукой к его рубашке, но на полпути он с несвойственной для мертвяка резкостью остановил мою ладонь своей. Я вскрикнула: его рука была ледяной.

– Вы простудились? – пробормотала я, глядя на свою ладонь: казалось, на ней осталась изморозь и легкий ожог. Ощущение было, будто я окунула руку в снег и продержала ее там пару минут.

Конечно, заданный мною вопрос был лишен всякого смысла. Одно дело, был бы на улице минус, другое, когда там пусть не жаркое, но все же лето. Почему он такой холодный, господи, почему???

– С вами все в порядке? – Блин, голос дрогнул. Но он не мог не дрогнуть сейчас.

Гость помолчал, прошелся неторопливой поступью до дивана, занял мое недавнее место, только тогда подал голос:

– Где Михаил Геннадьевич?

– Вы не ответили на мой вопрос. Почему я должна отвечать на ваш? – недоброжелательно сказала я. – Между прочим, вы находитесь на чужой территории, ведите себя соответственно, будьте так любезны.

Несмотря на внешнюю жесткость, во время произнесения этой речи внутри у меня все вибрировало. Разговаривать с зомби в таком тоне! Где это видано?

На призрачно белом лице дрогнули губы: субъект пытался улыбнуться.