Мертвые тоже скачут

Я поморщилась оттого, что он назвал отца «трупом», хотя сама не раз уже так делала.

– Да, именно. – Он вдумчиво почесал мужественный подбородок с благородной ямочкой. Но в целом его вид излучал холодное, неторопливое спокойствие. – Что ты знаешь об этом? – не удержалась я. Видимо, этого человека нужно все время подталкивать, чтобы он хоть что-то соизволил сказать.

– Кое-что.

– Что именно? – Он глядел на меня непроницаемым взглядом. Минуту назад, влетая в кухню, я совершенно его не боялась. Я знала, что могу сказать ему в лицо все, что угодно, и даже ударить, если потребуется. Но в тот миг я вдруг задрожала. – Это тебе он должен был деньги? – неровным, вибрирующим голосом задала я вопрос, но прозвучал он как констатация. Почему-то в тот момент я уже в ответе не сомневалась.

И этот ответ прозвучал.

– Да. Это то самое дело, о котором я вспомнил, очнувшись на кладбище.

– То есть ты не врал про кладбище? И про все остальное? – удивилась я. Почему-то сегодня мне казалась бредом эта жалостливая история про своенравную, не отличающуюся постоянством амнезию.

Он не разозлился. Просто произнес:

– Нет, это чистая правда. Про долг – это все, что я помню точно. Плюс еще какие-то обрывки.

– Где ты живешь? – почему-то полюбопытствовала я.

Он едва-едва пожал плечами. Словно это действие доставляло ему сильную боль или же его члены онемели.

– Ужас, – прокомментировала я. – А что ты еще помнишь? Пусть это будут всего лишь детали, говори.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Ну, хорошо. Я помню, мы играли. Нас было… шестеро или чуть больше. Вроде все люди мне знакомы, но лиц я не вижу. Только одно: твоего отца. Он поставил на кон то, чего с собой у него не было. Это страшный промах, самый подлый обман. Я дал ему три дня, а мог бы убить на месте, и никто не посчитал бы это плохим поступком.

– Замечательно, – фыркнула я.

– Слушай, я не говорю, что мне это тоже нравится. Я просто пытаюсь вспомнить свое прошлое и описываю попутно свои ощущения.

– А где вы находились тогда?

– Где проходила игра? Хм… Не помню. Это какое-то слабо освещенное маленькое помещение. Вроде комната какая-то, по-моему, в подвале. И я там часто бывал. То есть имеются ощущения, что все то, что происходило, – это не в первый раз, понимаешь?

– Да. Что еще?

– Ничего. Помню дату: тридцать первого прийти сюда. Он отдаст долг, разумеется, уже с процентами. А тогда, значит, было двадцать восьмое. Странно… – сказал Валерий сам себе, уставившись на свои колени. – Как будто на два дня я куда-то провалился.

– Мой отец тебе что-либо говорил о том, что хочет отыграться?

– Нет, ты что! С ним уже никто не сел бы играть. У нас его теперь будут называть не иначе как грязной собакой или похуже.

Я вспыхнула и вскочила со стула.

– Не позволю! Никаких грязных собак! Никто из вас, позорных бездельников, не станет обзывать моего покойного отца, портить его честное имя! Какой бы он ни был, но он мой отец, и он собирался вернуть тебе долг. Я это знаю, потому что сама, вот этими самыми руками, – сунула я ему под нос свои растопыренные пальцы, – доставала из ячейки дедовские драгоценности.

– Ты, конечно, извини, но я этого не знаю. – Он вновь сделал попытку улыбнуться и еле пожал плечами.

– Я отдам за него! Я его дочь и имею на это право! – Валерий сызнова пожал плечами, и у меня возникло кипящее желание прибить его на месте. – Где расписка? Ну же?

Он пошарил по карманам и, конечно, ничего не нашел.

– Может, выронил на кладбище? Вот незадача.

– Без документа я тебе ничего не должна, – категорично заявила я.

– Ты мне и так ничего не должна. Мне должен твой отец.

– За это ты его и убил, – ляпнула я, просто чтобы его позлить, но забыла, с кем имею дело. Естественно, он и не думал меня радовать всплеском эмоций. Он оставался самим спокойствием и пофигизмом.

– Нет, я его не убивал. Во-первых, когда мы были рядом, он был еще жив. Во-вторых, мне это не нужно, я хотел получить от него деньги или что-то, что можно на них обменять. В-третьих, я же говорил, стычки с полицией мне ни к чему.

Я дослушала всю фразу до конца, но еще «во-первых» заставило мое сердце биться так, будто оно выполняло эту работу в последний раз и хотело наверстать все упущенные за будущие лет пятьдесят удары. «Когда мы были рядом, он был еще жив». «Когда мы были рядом…», «…мы были рядом…»

Весь час, за который мы успели отпраздновать мой день рождения, пролетел перед моими глазами трижды за какие-то несчастные секунды. Похоже, я навсегда запомню ужин без еды и вальс без музыки. Прикосновенья без тепла и жизнь без жизни.

Не в силах выдерживать все это и умоляя свое воображение прекратить повторять этот дьявольский вечер, раскрасневшись, я пулей вылетела из кухни.

Я поймала себя на том, что иду по улице, по главной дороге. Странно. Видимо, обувалась и запирала дом я на автопилоте, потому что ну совершенно этого не помню. Чем же сумел так вывести меня из состояния душевного равновесия Валерий? Какую он имеет власть надо мной?