Мертвые, вставайте!

– Но подозрения пали на ее брата. Становилось слишком горячо. Она заставила его уехать, чтобы он не проговорился, чтобы не допустил промах. И вдруг – какое невероятное везение – обнаружилось послание убитого на машине. Она была спасена… Домпьер обвинял Софию, воскресшую из мертвых! Все было прекрасно… Но я так и не смог привыкнуть к этой мысли. Это не могла быть София, нет… И это не объясняло дерева… Нет, я не смог с этим примириться…

– Печальная война, – сказал Люсьен.

Когда около четырех часов утра они возвратились в лачугу, бук был уже выкопан, тело Софии Симе-онидис извлечено и увезено. Бук на этот раз не посадили снова.

Оглушенные евангелисты чувствовали, что они не в силах спать. Марк и Матиас, по-прежнему с одеялами на голое тело, уселись на низенькую ограду. Люсьен взобрался на большой мусорный бак напротив. Он к нему привык. Вандузлер курил, медленно прохаживаясь взад-вперед. Было тепло. В конце концов, так Марк и думал, насчет колодцев. Цепь оставила на его руке спиральный рубец, как обвившаяся змея.

– Это пойдет к твоим перстням, – сказал Люсьен.

– Они на другой руке.

Подошла Александра, пожелала доброго вечера. После раскопок под буком она не смогла снова уснуть. И еще Легенек заходил. Отдал ей базальт. Матиас сказал ей, что, садясь только что в грузовик полицейских, он вдруг вспомнил продолжение считалки после «сентебряки» и как-нибудь ей расскажет. Разумеется.

Александра улыбнулась. Марк смотрел на нее. Как ему хотелось бы, чтобы она его полюбила. Сразу и просто так.

– Скажи, – спросил он у Матиаса, – что ты шептал ей на ухо, когда хотел, чтобы она заговорила?

– Ничего… Я сказал: «Говори, Жюльет».

Марк вздохнул.

– Я думал, что у тебя был какой-то секрет. Это было бы слишком красиво.

Александра расцеловалась с ними и ушла. Она не хотела оставлять сына одного. Вандузлер проводил глазами ее высокую удаляющуюся фигурку. Три точки на горизонте. Близнецы, женщина. Дерьмо. Он опустил голову, раздавил сигарету.

– Тебе бы следовало поспать, – сказал ему Марк.

Вандузлер ушел в лачугу.

– Твой крестный тебя слушается? – спросил Люсьен.

– Да нет, – сказал Марк. – Смотри, он возвращается.

Вандузлер подбросил на руке продырявленную пятифранковую монету и поймал ее на лету.

– Давайте ее выкинем, – сказал он. – Ведь не станем же мы резать ее на двенадцать частей.

– Нас не двенадцать, – сказал Марк. – Нас четверо.

– Это было бы слишком просто, – сказал Вандузлер.

Он взмахнул рукой, и монета звякнула где-то вдали. Люсьен вытянулся на своем мусорном баке, стараясь разглядеть, где она упала.

– Прощай, солдатское жалованье! – крикнул он.