Читаем Мертвые звезды полностью

Мертвые звезды

Значит, будущее оказалось не столь уж отдалённым. Значит, связь на новых принципах уже работает… Но глупо думать, что применение найдут ей исключительно мирное и невинное — например, управление в режиме реального времени аппаратами, исследующими планеты далёких звёзд… Гораздо проще представить другую картинку: якобы разрушенный «Хеопс» включается — и военная машина Запада мгновенно ослепла и оглохла; они ответно врубают свои аналоги — и очень удивятся, и будут удивляться всю оставшуюся жизнь, всё подлётное время: наши ракеты исправно наводятся на цель, у нас новый физический принцип связи… Не ситуация, а мечта любого стратега: вместо жестокой драки бей ногами пьяного и связанного. И нет никакой гарантии, что с таким преимуществом наши стратеги не ввяжутся в о-о-очень большую заварушку.

И ради такой перспективы я шёл по трупам?! Гнусно жить на этом свете, господа…

Генерал-майор сменил тему, решив, что о военных секретах мы поговорили уже достаточно:

— А звонок Стережного мы засекли и отследили, хотя канал связи там был ой какой непростой… Не соврал тебе паскудник: ему и звонил. Берейросу. Ситуация…

Берейрос… Именно эту фамилию выкрикнул Стережной, когда был уверен: жить ему секунду-другую, не дольше. И нюансы генеральской нелёгкой ситуации я понимал очень хорошо. В эту скалу, в эту глыбищу ему зубы не запустить… Бразильский миллиардер с русскими корнями, полтора десятка лет назад решивший вложить Очень Большие Деньги в экономику родины предков. И вложивший, и получивший двойное гражданство, и даже сменивший место жительства. Его к себе президент приглашает — чайку попить, да об экономической политике потолковать. А генерал-майор Барсев — по большому счёту головорез, вроде меня. Разве что рангом повыше, работающий чужими руками. Не тот уровень. Другая весовая категория.

— Кто за его спиной? — спросил я. — Штаты? ЮВА? Евросоюз?

— Не знаю… — сказал генерал. И вдруг взорвался:

— Ну что ты смотришь на меня, как учитель на двоечника?!! Не знаю! Всё проверяли, не раз, — никакой ниточки! Словно сам по себе, словно с Марса свалился к нам с миллиардами своими!

Сидел злой, с покрасневшей лысиной; щедро плеснул арманьяк не в хрустальную рюмочку, а стакан, предназначенный для безалкогольных напитков; выпил залпом, попыхтел, закусывать не стал… Эк меня угораздило наступить на больную генеральскую мозоль.

Несколько успокоившись, генерал сказал не мне — куда-то в пространство, не то берёзкам, не то далёкому журавлиному клину:

— Но я до него доберусь… Так ли, этак, но доберусь.

После чего потребовал связь с Буравчиком. Вскоре среди берёзок материализовался подполковник — из тех холёных кабинетных подполковников, которых так и хочется хоть на полгодика законопатить в Туркестан или Карпаты. Доложил: ни по одному из каналов связи на капитана Стрельцова выйти не удаётся.

И до самого нашего приземления в «Шереметьево-5» не удалось…

В пустынном VIP-зале аэропорта генерал бросил одному из своих холуёв:

— Найти Буравчика, хоть из-под земли выкопать. И пусть всю группу под ружьём держит: Лося, Циркача, Козерога… Скоро дело будет.

Ого… Какие люди… И всё в одном месте… Что-то задумал Барсук… Что-то такое, для чего нужны бойцы, идущие к цели напролом, по колено в крови, не оглядываясь… Ни на что не оглядываясь, даже на чаепития с президентом.

— А ты пока займёшься… — начал Барсук, обращаясь ко мне.

Но занялись мною. Среагировать я не успел, слишком неожиданно всё произошло, и дело своё парни в чёрной униформе знали туго: раз! два! три! — и майор Дашкевич лежит, уткнувшись носом в мозаичный пол, и на его заломленных руках вновь наручники.

Какой же я дурак… Глупый, как сперматозоид, невзначай оказавшийся в презервативе. Ну зачем тратить время и силы на мои новые документы, лицо, биографию? Куда проще прокатить в VIP-классе, угостить арманьяком, допросить под видом беседы, — а потом наручники, и того… при попытке к бегству…

И тут надо мной загромыхал генеральский голос. Загромыхал, как артподготовка при прорыве фронта, — хотелось зарыться глубоко-глубоко в землю, спрятаться под многометровыми железобетонными перекрытиями. Я, наивный, мнил, что видел и слышал Барсука в гневе, — но жестоко ошибался.

— Извини, Гюрза, — сказал Барсев минуту спустя, — накладка вышла, не успели отозвать объявления на твой розыск.

Холуи тем временем поднимали меня с пола, снимали наручники и отряхивали от воображаемой пыли; охранников аэропорта не было видно — подозреваю, что генеральский гнев испепелил их дотла, бесследно.

— Не называйте меня Гюрзой, господин генерал-майор, — с тихой ненавистью попросил я.