Мертвый

– Однако, учитывая безбожное воспитание и специально направленное безбожное обучение с самого детства, Высший суд считает возможным не учитывать этот факт при вынесении приговора и принимать во внимание исключительно побуждения совести подсудимого.

– Это как? – вырвалось у Артема.

– Как, как…– начальница недовольно поморщилась, – совесть у тебя была, когда живой был?

Артем серьезно задумался и решительно ответил:

– Была.

– Ну, вот, значит, соответственно тому, как ты поступал: учитывая соображения своей совести или игнорируя их.

– Ага, понял, – кивнул Артем и тут же спросил опять: – А если бы был верующим?

– Верующих не судят, – внушительно ответила Марина Сергеевна, – там все зависит от степени блаженства, но неплохо по любому. В общем, – оборвала она сама себя, – тебя это все равно не касается. По крайней мере, пока.

Однако у Артема отчего-то сложилось твердое убеждение, что она и сама ничего толком об этом не знает. Но высказывать свои соображения он, конечно, не стал.

– Далее, – продолжила зачитывать начальница, – с учетом того, что грех убийства был совершен неумышленно, в состоянии сильного душевного волнения и обороняясь. А так же учитывая душевные страдания и муки совести, перенесенные подсудимым во время следствия и впоследствии в ожидании приведения приговора в исполнение, несправедливый приговор подчиненного начальству судьи и отказ вышестоящих судебных органов рассмотреть его дело в соответствие с законом, расстрел Дмитриева Артема Игоревича признать умышленным убийством. Грех за это убийство зачислить тем, кто так или иначе к этому делу причастен. Самого Дмитриева признать невинноубиенным и грех убийства с его стороны, учитывая все вышеперечисленное, считать искупленным кровью.

И здесь Марина Сергеевна сделала такое, чего Артем от нее совершенно не ожидал. Она вдруг посмотрела на него, улыбнулась и весело подмигнула. От чего сразу помолодела лет на десять. Но не успел он как следует осознать ее поступок, как она вновь нахмурилась и, опустив голову, продолжила чтение приговора:

– Грех любодеяния засчитать как сознательный грех со смягчающими вину обстоятельствами. Обстоятельства заключаются в том, что подсудимый не являлся инициатором греха и вел себя пассивно во время его совершения, ведомый неконтролируемым гормональным всплеском в условиях навязанной инициатором греха ситуации.

Здесь Марина Сергеевна поморщилась и пробурчала про себя что-то вроде: «Ага, вечно у них баба во всем виновата». Но слова были настолько тихими и неразборчивыми, что Артем не мог поручиться в том, что правильно понял смысл услышанного. Однако ему стало стыдно и жалко Злату, поэтому он почти выкрикнул:

– Она не виновата, честное слово! Она просто пожалела меня! Не надо этот грех на нее вешать, это несправедливо!

– Что?! – вдруг совершенно неожиданно буквально взревела начальница, – Невиноватая она, значит? Это, значит, Вася Пупкин вместо нее соблазнил девственника? Под дулом пистолета ее, значит, заставили голой задницей вертеть, да? Что примолк? Отвечай быстро!

И она стукнула кулаком по столу с такой силой, что Артем непроизвольно съежился на своей табуретке, но все же с упрямством и даже неким вызовом тоже почти прокричал в ответ:

– Да, не виновата! Она мне доброе дело сделала!

Начальница округлила глаза и покраснела от напряжения как свекла:

– Доброе дело, – чуть не прорычала она, – это накормить голодного, одеть раздетого, приютить странника, спасти погибающего, напоить жаждущего. А трахнуть девственника, воспользовавшись удобным случаем, – это грех. И грех этот на ней! А ты, защитничек, лучше бы помолчал, а то, гормональный всплеск у него, понимаешь ли, неконтролируемый случился! Ни причем он здесь, бедняжка, видишь ли, чуть ли не жертва изнасилования – девственник хренов! – совершенно нелогично закончила Марина Сергеевна и после этих слов умолкла, осознав, видимо, что в расстройстве чувств ляпнула что-то не то.

– В общем, так, – уже почти спокойно продолжила она, после того, как успокоилась, дважды попытавшись что-то найти в своей сумке и бросив ее на стол, очевидно, не найдя искомого, – грех на вас обоих, но на ней без смягчающих обстоятельств, а на тебе – со смягчающими. И нечего тут благородство свое показывать, Верховный суд судит праведно и никогда не ошибается!

Последнее предложение она произнесла почти как символ веры, преданно глядя куда-то вверх, в сферический потолок.

– За грех любодеяния со смягчающими обстоятельствами Дмитриев Артем Игоревич приговорен к исправительным работам, либо, в случае такого его выбора, к перерождению без сохранения воспоминаний. Приговор окончательный и пересмотру не подлежит.

В кабинете повисла тишина.

Глава 7

– Что выбираешь? – с видимым равнодушием спросила Марина Сергеевна, прищурившись на Артема.

– Хотелось бы иметь больше представления о том и другом варианте, – осторожно поинтересовался Артем.