Мертвый бог Эрв (Дилогия)

Они не сразу пошли к нему, тут неподалеку нашелся маленький уютный ресторанчик, где отпраздновали грандиозное новое шоу Вадима. Еще бы, взять интервью у Пугачевой и Киркорова! Завтра о нём точно узнает вся страна — Тюрин же сказал, отрывки покажут даже по ящику! Он поглядел на телефоне, ролик уже набрал два миллиона просмотров. И останавливаться не собирается. А потом была его новая, шикарная квартира и подвижная, податливая, покорная поклонница. Вадим не знал, настоящая она или нет, но ему это становилось всё равно. Можно, конечно, позубоскалить, что секс с киборгом — это что с резиновой бабой, но, если уж честно, кто-то из вас хоть раз трахался с секс-ботом? Который мало того что выглядит, как супермодель, не имеет ни единого изъяна, ни маленькой целлюлитинки, у которой каждая жилка и мышца расположена в сводящем с ума рельефе… Вы вообще трахались ли так, как в порно? А если так будет каждый день, причем всегда это будет разная девушка? Ладно, пусть это будет каждый раз новый секс-бот, но… вы об этом ничего не знаете, потому что никогда не пробовали! Все позы и желания, любой приказ, игры, можно отшлепать… Не осталось такого в сексе, что Вадим не попробовал бы за эти несколько недель. И сегодня, когда засыпал, держась за шикарную, крупную, но тугую титьку, он улыбался блаженной улыбкой. Единственное, во рту слегка першило. Подхватил, видимо, от гостей… Но это не помешало свалиться в усталый, долгожданный, слегка пьяный сон.

И тут у него по ночам начинались проблемы. Сны были разнообразные, но никогда легкими, а скорее жутковатыми. Что интересно, даже большие дозы алкоголя не мешали снам прорываться в подсознание и еще он их очень хорошо все помнил. Запомнил и этот.

В этом сне Вадим очень хотел пить. До жути, до одури. Язык такой шершавый, можно им ободрать заготовку, будто наждачной бумагой. Пустыня. Под ногами скрипит песок. Боже мой, как же жарко в этих сапогах, грибок там разъедает стопы, но идти по такому песку босым нельзя. Пахнет… Да ничем не пахнет. Жара, пустыня, ни ветерка, ни растения. Откуда запахи? Ночью, да, они появляются поначалу. Когда температура падает до двадцати, десяти… А там и ниже. Под утро это палящее зноем плато покрывается инеем. Поспать можно разве что часа четыре. И снова идти. Вопрос только: куда. И, кстати, про поспать — это ведь тоже сон. Вадим отчетливо это понимал. Уже неделю как. Он во сне шел по пустыне. И точно знал: его жизни ничего не угрожает. Он, в конце концов, проснется. Но не сегодня…

Небо вокруг странное — оранжевое. И наряд дурацкий — кирзовые сапоги, прорезиненный серый плащ с надписью «Газпром» на спине, джинсы и грубая рубашка. Всё сильно ношенное, будто снял с какого-то работяги. Он не просто идет — удирает. Он знает, что его преследуют. Откуда знает — не знает, но это точно… А еще Вадим знает, что совсем недавно совершил что-то страшное. Ужасающее, от этого, только подумай, но кровь стынет в жилах даже в этой раскаленной пустыни. Но страшнее, что он уже неоднократно так делал — совершал поступок, от которого гибли люди. Но никогда так много. А еще страшнее, он почему-то уверен, от его действий еще много-много людей погибнут. Но не он. Такова его судьба. Его крест. Его ярмо. Его ярлык.

В отдалении он снова услышал этот голос. Хрипловатый, хмельной и очень веселый. То был Мертвый бог Эрв, который в тысячный, наверное, раз пел ему одну и ту же песенку. Он называл ее «Песенка про одинокого странника!»:

«Одинокий странник, ты давно уже в Пути-и,
Странник, ты, наверно, долбаё-ё-об!
Странник, больше нам другого не найти-и,
Странник, ты, наверно, долбаё-ё-об!
Меж долин и прерий, зла и суеверий
Легкою дорогой не пройти-и-и!
И косые взгляды ловишь ты в награду,
Странник, ты на каверзном Пути-и-и!
Бросил ты работу и жену, и Доту,
Сжег давно последние мосты-ы-ы!
И тебе в награду — слава и баллады!
Стоптанная обувь, рваные трусы!
Путь твой очень долог, но ты очень молод!
Честь свою ты славно уберё-ё-ог!
А вдали маячит, слава и удача!
Странник, ты, наверно, долбаёб!»

Песенка смешная, но Вадиму тошно от нее. Потому что понимает, это про него.

Он проснулся в пять утра уставший, будто вправду неделю шел по пустыне. Мышцы ломило, но не ноги, а пресс и спину. А, ну да, его взгляд встретился с красивыми, глубокими, слегка светящимися в темноте глазами девушки, лежащей сбоку. Ее огромная левая грудь так возбуждающе лежала на правой, а губы усмехались так похотливо, что не возбудиться невозможно.