Мертвый бог Эрв (Дилогия)

Кирилл встал и пошел к стене, где висит портрет. Коротенькие пальцы нашли хитрую защелку, бац, и картина «открылась», как открывается дверь. А за ней сейф. Кирилл сперва приложил ладонь к специальной панели, следом подставил глаз сканеру и только потом ввел десятизначный код. Дверь сейфа толщиной в человеческую голову открылась бесшумно. Там лежат пачки долларов, золотые слитки — это всё так, для отвода глаз. У этого сейфа есть еще одна дверь — потайная. Абсолютно незаметная она открывалась ключом, с которым никогда не расставался хозяин. Еще одна хитрая защелка, ключ вставлен в скважину и повернут ровно на сорок пять градусов. И вот оно — то, что прятал, как Кощей иглу, Кирилл Денисович.

Толстая ладонь бережно взяла странный предмет. Некий черный механизм, похожий на рацию. Нечто вроде антенны есть, тут же кнопка, желтая лампочка мигает. Усыпана мелкими желтыми символами: не то цифры, не то буквы неизвестного языка.

— Лампа, — прошептал Денис.

— Лампа, — подтвердил Кирилл. — А теперь, уважаемые знатоки без трусов, внимание на экран!

Кирилл достал пульт из кармана и включил один из экранов. Там какой-то дед начал рассказ.

Запись длилась минут пятнадцать, и четырнадцать из них Денис слушал старика, стоя прямо напротив экрана. Никогда он не слушал так внимательно ни Гарвардских учителей, ни друзей, ни любовниц.

— Где это говно?! — обернулся к отцу Денис, как только запись закончилась. — Я убью его!

— Я убью его, — сказал Кирилл, акцентируя ударения на «я». Он успел налить себе стакан бурбона, пригубить и сейчас с нескрываемым удовольствием наблюдал сынулю в бешенстве. Может быть, из щенка и выйдет толк? Может быть, его империя не пропадет даром? Может быть, парень заинтересуется, наконец, чем-то, кроме ублажения гениталий? Может быть.

— Я убью его, — повторил Кирилл. — Но эта паскуда уже сделала свое дело.

— Надо послать… — начал Денис.

— Тихо! — перебил отец. Впрочем, уже добродушно. Да, сынок его красив и вполне себе умен, но отцовского опыта выбираться из дерьма у него нет. Кириллу нравилось это чувство — превосходства. — Это выложил какой-то ростовский блогер-дебил. Я уже позвонил кому надо. Моего старого приятеля доставят сюда к утру — он уже у нас. С ним я разберусь. Но вот с записью… Я уже связался со всеми, с кем только можно, вплоть до Цукерберга. И все говорят, лучше всего, если запись удалит сам этот блогер, — на слове «блогер» Кирилл сплюнул на чистейший мраморный пол. Пальцы достали из внутреннего кармана пачку «беломора», Кирилл закурил. — Можно и без него, не вопрос, но запись вроде этой, как правило, записывают и как-то разпостивают…

— Репостят, — подсказал Денис. Он успокоился и был весь внимание.

— Пускай так, — поморщился Кирилл. — Короче, компьютерщики сказали, лучше пусть он сам удалит эту запись. Если это сделают они, он тут же может запилить еще раз и потом еще раз, короче, ее распространение будет только шире, если ее внезапно удалят. В любом случае, они взломают его через сутки — уже работают над этим, но сукина сына надо найти, отобрать запись и подвесить за яйца на самом высоком шпиле Ростова-на-Дону. Я бы и сам этим занялся, но я в компьютерах не шарю, тебе виднее будет. Все копии сотрешь. Идиота в расход. Друзей идиота — в расход. Всех, кто был на записи идиота — в расход. Если понадобится, всех видевших запись — в расход. Но это потом.

Он швырнул окурок прямо на пол, запил дым вискарем и пошел к столу.

— Этой ночью его не оказалось дома, но нам повезло, — продолжил Кирилл. — Его пробили и, оказывается, этого блогера завтра ожидают в Москве на программе у Урганта.

— Ничего себе, — присвистнул Денис. — Такой он популярный, что ли?

— Как мне сказали, один из самых-самых, — усмехнулся Кирилл. — И плевать на него. Встреть его. Привези сюда. Оторви ему что-нибудь и пусть он удалит всё. Потом убей. И это надо сделать до обеда. Твои ребята справятся или надо звать моих?

— Справятся, — ответил Денис твердо. Его черные глаза глядели на предмет в руках отца. Невзрачная штуковина, давшая их семье всё.

— Я знаю, ты хотел бы попробовать, верно? — спросил Кирилл, его усмешка стала шире, по складкам жира на животе пробежала волна. — Это очень опасно, сынок. Когда я в последний раз воспользовался этой штукой… я не рассказывал тебе, как умерла твоя мать?

Смуглая кожа сына потемнела сильнее. Отец почти никогда не рассказывал о матери. Его охватило волнение.

Стакан с бурбоном опрокинулся, отдавая последние капли горлу Кирилла. Пальцы снова достали пачку сигарет, в сторону Дениса полетело облако вонючего дешевого советского дым — отец смог надеть приличные шмотки, но от современных сигарет его тошнило.