Мертвый Бойфренд (ЛП)

Завтра я найду ее в школе. Она наверняка знает что делать с Блэйдом. Она поможет мне.

Я сорвала с себя одежду и кучей бросила ее на пол посреди комнаты. Натянула фланелевую сорочку. Была теплая весенняя ночь, но я не могла унять дрожь.

Снова пошел дождь. Забарабанил по стеклу. Моя кровать стоит прямо под окном. Обычно я люблю, лежа в постели, разглядывать наш задний двор.

Но сегодня я накрылась с головой одеялом, крепко зажмурила глаза и стала слушать стук дождя по оконному стеклу.

Может, этот звук убаюкает меня, сказала я себе.

Но, естественно, это было безумие. Скрутившись, я лежала под одеялом, пока не стало слишком душно дышать. Потом я сбросила одеяло и попыталась уснуть на боку. Я меняла позы, надеясь выбросить из головы ужасные события сегодняшнего вечера, чтобы немного поспать.

Но нет. Они все проигрывались и проигрывались у меня в мозгу.

И вдруг я вспомнила, что завтра мне нужно делать в классе доклад. «История скрипки Страдивари». Мой дедушка был профессиональным скрипачом. Он играл с Детройтским Симфоническим оркестром и со многими другими. Он был владельцем одной из бесценных скрипок Страдивари. Он показывал мне инструмент, когда я была маленькой и объяснил мне почему она была столь ценной и совершенной.

Незадолго до смерти дедушки, скрипку украли. И все эти прошедшие годы, я вспоминаю слова моей бабушки, сказавшей несколькими неделями позже, что он умер от разрыва сердца.

Я была слишком молода, чтобы до конца понять это. Но ее слова засели в мою голову. Мне хотелось добавить эту семейную историю в свое эссе о скрипках Страдивари. Я знала, что мистер Ловетт, мой учитель английского, оценит это

Я хороший писатель, Дневник. Я люблю писать и рассказывать истории. После того, как мой дедушка умер, когда мне было семь, это эссе было для меня чем-то особенным. Я начала писать его. Вообще-то, я его почти закончила.

Сколько времени? Два утра? Встать сейчас и продолжить работу над ним? Может, это отвлечет меня от Блэйда.

Я зевнула. Нет. Я все равно не смогу сконцентрироваться. Мне не хотелось спать, но я чувствовала себя уставшей. Разбитой. Может, если бы я попыталась очистить свой разум… Может, медленно посчитать от ста до одного…

Я была только на девяноста трех, когда услышала за окном грохот. Я испугано села.

Дождь прекратился, но оконное стекло было покрыто каплями дождя. Яркий полумесяц плыл в сером небе.

Я прислушалась. Услышала еще звук. Похожий на низкий плач. Может кошка?

Я наклонилась вперед, прижалась лицом к стеклу и посмотрела во двор. — Ой, нет! Нет!

У меня перехватило дыхание, когда я увидела Блэйда в его красной толстовке.

Он стоял в луче желтого света, падающего на траву. Капюшон был опущен, и я видела, что взгляд его зеленых глаз направлен на мое окно.

— Нет. Пожалуйста, — я закрыла глаза и попыталась избавиться от него, прогнать его, отправить прочь. Мне хотелось умолять его: «Исчезни, Блэйд. Ты мертв. Исчезни, пожалуйста».

Но, когда я открыла глаза, он не сдвинулся с места. Он стоял на свету, его красная толстовка блестела, и я увидела руку. Руку, которую отрезала дверь моей машины. Он засунул ее в карман толстовки.

Он нашел руку. Она у него.

Я попятилась от окна, но он уже успел меня заметить. Я увидела, как он поднял над головой свою нормальную руку.

Что он держал в ней? Что это было зажато у него в кулаке?

Я всмотрелась в покрытое каплями стекло, пытаясь сфокусировать взгляд. Свет, падающий от дома, озарил предмет у него в кулаке. Нож. Сверкнуло лезвие.

— Боже мой.

Блэйд держал над головой нож. Держал его высоко, чтобы я могла видеть. Его голова была запрокинута назад. Глаза смотрели на меня.

Я закричала, когда он опустил нож.

Он вонзил лезвие себе в голову и снова убил себя.

32

Я повернулась к двери спальни. Слышали ли мама с папой мой крик?

В коридоре было тихо.

Мне не хотелось снова смотреть во двор. Не хотелось видеть распростертого на траве Блэйда с торчащим из него ножом.

Но у меня не было выбора. Я должна узнать, может ли он снова умереть. Я должна это узнать…

Боже мой. Нет.

Он не убил себя. Он засунул нож себе в рот и провел лезвием между губами. Он разрезал шов, чтобы освободить рот.

В ярком свете я видела, как лопаются толстые черные нитки, как отваливаются стежки, пока не остается лишь несколько кусочков черной нити, прилипшей к уголкам рта Блэйда.

Охваченная холодным ужасов, прижавшись горящим лицом к прохладному оконному стеклу, я наблюдала, как он тестирует рот. Двигает челюстью вверх-вниз. Шевелит губами. Медленно открывает рот. Высовывает и засовывает язык несколько раз. Затем он стащил остатки нитки с губ и еще немного поработал ртом.

После этого он поднял глаза на меня и закричал хриплым страшным животным воплем:

— Я вернулся ради тебя, Кейтлин. Я вернулся. Я никогда тебя не оставлю. Никогда!

Охнув, я опустила штору, рухнула на кровать и натянула одеяло на голову.

***