Мертвый эфир

На ней были кожаные брючки в обтяжку, двухслойная блуза из белого и розового шифона и чуть-чуть затемненные очки какого-то палевого оттенка, что делало ее немного похожей на Анастейшу [71]. Слегка за двадцать, и в талии столько же [72]. А еще просто умопомрачительные скулы и линия подбородка, словно у Дэвида Култхарда [73], только, разумеется, помягче. Соски довольно явственно просматривались через шифон — теперь что, подобное опять начало входить в моду? Я присмотрелся — и что-то в ее обнаженных плечах неуловимо напомнило мне о Селии. Волосы у Рейни были белокурые, густые, и ей приходилось все время убирать их с лица.

— А что, Рейни, — проговорил Фил, — доводилось тебе прыгать в Ламанче с парашютом? — И он глупо захихикал, переводя взгляд с нее на меня.

Мне показалось, он пьян не меньше моего, как минимум. Начали мы в пабе рядом с радиостанцией, после него перебрались в «Граучо», затем в «Сохо-Хаус» и закончили тем, что очутились здесь; по пути мы теряли коллег, откалывавшихся от нашей компании под ничтожными предлогами типа назначенные свидания, необходимость перекусить, чада и домочадцы; в общем, всякая дребедень. У меня осталось смутное впечатление, будто мы за это время славно поболтали о нашей передаче и что мне накидали кучу полезных идей, но я, хоть убей, не мог вспомнить ни одной. К счастью, такое обычно удавалось Филу, он даже успевал сделать своим убористым почерком какие-то микроскопические записи в блокнотике, озаглавленном «Полезные мысли», который вечно таскал с собой.

Дело было в пятницу, так что никакой передачи на следующий день — деток отпустили потусоваться в песочнице, йо-хо-хо. Джоу со своими подопечными из «Аддикты» улетела на выходные в Стокгольм и Хельсинки. Вдобавок прошло уже три недели с тех пор, как я в последний раз виделся с Селией, и я надеялся, что сразу после передачи в студию заявится курьер с пакетом, сопровождаемый звонком на мой мобильник от анонимного абонента, — если уж на то пошло, и всю передачу, и весь нынешний день с того самого момента, когда проснулся, а если быть честным, то и всю прошедшую неделю я только и делал, что ждал, когда смогу расписаться на квитанции, протянутой мне курьером в мотоциклетном шлеме: пакет получен не вскрытым, в хорошем состоянии, поставьте тут подпись, теперь напишите фамилию печатными буквами, вот здесь укажите время… Ничего не произошло, пустота.

И я решил, что самое время ударить по печени.

— Простите? — переспросила девушка.

Фил пьяно махнул рукой:

— Это я так. Не обращайте внимания.

— Ясно, — ответила Рейни и, как мне показалось, посмотрела на моего режиссера недобрым взглядом; пожалуй, слегка нахальным.

А ведь этот парень был одним из моих лучших друзей и, кстати, замечательный режиссер. Что это она о себе возомнила, глядя на него с таким выражением, словно говоря: а пошел ты куда подальше? Как осмелилась? Какое имела право? Ведь Фил заслуживает уважения, как никто другой. Пока она отвлеклась на него, я воспользовался предоставившейся возможностью и выплеснул добрую половину своего виски на пиджак Фила, затем поднес стакан к губам и, когда она переключила внимание на меня и на ее лице вновь появилась улыбка, сделал вид, будто пью — ну, опять повторил весь тот спектакль с глотательными движениями и дергающимся кадыком. Рейни поднесла свой бокал к моему, и мы снова чокнулись. Тут мне показалось, что до меня дошел запах виски, испаряющийся с темной поверхности старого, но, к счастью, до сих пор модного пиджака Фила. Прекрасная модель, от самого Пола Смита. Я принялся совершать стаканом быстрые круговые движения, закручивая виски в маленький водоворот. Рейни наблюдала.

— Хочешь меня напоить? — спросил я по-бурлескному, с реверсом гендерных ролей.

Рейни слегка приопустила ресницы и заерзала на сиденье, пододвигаясь все ближе и ближе ко мне, пока я не ощутил через рубашку тепло ее тела.

— Я хочу, чтобы ты поехал ко мне домой, — шепнула она.

— Ха! — со смехом воскликнул я, хлопнув себя по бедру, — Так ты отправишься на бал, Золушка!

Фил не то похрапывал, не то посмеивался по другую сторону от меня. Рейни метнула в него злобный взгляд. Я ухватил ее за подбородок и приблизил ее губы к своим, но она взяла меня за локоть и отвела мою руку в сторону.

— Допивай виски и пойдем. Хорошо?

К тому времени мне удалось избавиться почти от всего виски, что она принесла, и теперь я благополучно мог выпить остаток, там ведь совсем на донышке, какая разница, но забава начала превращаться уже в нечто среднее между игрой и делом чести, а потому я дал себе слово не уходить, пока не избавлюсь от всей выпивки до последней капли; так что, посмотрев куда-то вдаль поверх ее сияющих белокурых волос, я ответил:

— Хорошо… Черт возьми, неужто там Гай Ричи с Мадонной?

Она оглянулась. Я вылил последний глоток виски на пиджак Фила и встал, как раз опуская стакан, словно только что пил из него, когда Рейни вновь на меня посмотрела.

— Кажется, обознался, — солгал я, но при этом почувствовал себя прямо-таки великолепно.