Мертвый город на Неве (СИ)

Повозка долго петляла по ночному городу. Лошади устали, но извозчик все подгонял. Лену клонило в сон. Периодически оборачиваясь, она видела силуэты двух волков, что мчались за ними, а, может, это только казалось… Она вспоминала Акрона и его оборотня, но так и не могла вспомнить, как его звали. «Ворлак… кажется, Ворлак…» Мимо проносились дома, мосты, каналы… большая темная река… Лена засыпала.

9

На берегу Залива, на песчаной косе Васильевского острова, на фоне серо-багряного ночного неба темнел силуэт фрегата. Наверное, когда-то его выбросило на берег штормом, он стоял, сильно накренившись, и порядком врос в песок. Ветер шумел в кронах деревьев и трепал обрывки парусов, а при сильных порывах чуть поскрипывала мачта. «Летучий голландец» обрел здесь свое последнее пристанище.

В трюме, в гамаке, закрепленном на балках, спал Антон. Слабый свет от ночного неба пробивался сквозь дырки в прогнившей палубе. Рядом с гамаком, на перевернутом бочонке стояла масляная лампа и лежал листок бумаги. На нем, аккуратным красивым почерком было написано: «Жди нас здесь. Вернемся, как вызволим Орталу. Анна».

Но сон, сморивший Антона, был не простым. Черным, беспросветным и глубоким. Фантом, дух, что вселился в него, воспользовавшись слабостью Антона, постепенно брал над ним верх. Он возвращался. Воскресал. Возрождался в мире живущих, вспоминая, кто он и зачем он здесь…

Per signum crucis de inimicis nostris libera nos, Deus noster (через крестное знамение от врагов наших освободи нас, Господь наш)… Дыхание давно сменил надсадный хрип, в груди кололо, но брат Якоб бежал и бежал, не в силах остановиться. Ужас, тот, что сильнее разума и воли, гнал прочь от Ведьминого леса. Рассеянного лунного света едва хватало разглядеть под ногами тропу, но она тут же терялась в провалах ям и грязи. А когда луна скрывалась за облаками, тьма становилась кромешной, но отчего-то ужас немного отступал. Казалось, лунный свет придает сил тому исчадью ада, что преследовало его. Что это: демон преисподней, призрак черного мора, прошедшего по окрестным землям, или сам сатана? Цепкие ветви беспощадно рвали одежду. Он путался в длинной рясе, оступался и падал, проваливаясь в стылое болото, но упорно карабкался вперед.

…In nomine Patris, et Filii (во имя отца и сына)… Не останавливаясь, он попытался перекреститься, но что-то подвернулось под ноги, и монах кубарем полетел на землю. Выбросив вперед руки, чтобы защитить глаза от острых сучьев, он по локоть погрузился в ледяную жижу. Руки заломило от холода.

… et Spiritus Sancti. Amen (и святого духа. Аминь). «Не останавливаться, только не останавливаться! Господи, помоги мне!» — сделав несколько рывков на четвереньках, он выбрался из лужи. Холодная вода пропитала одежду, но брат Якоб едва обратил на это внимание.

«Еt Spiritus Sancti. Amen.» — повторял он про себя, в надежде, что имя Господне отгонит тьму, преследовавшую его. Призывая Господа в защитники, он судорожно нащупывал висевший на поясе крест. Окоченевшие пальцы едва слушались. Креста не было!

«Я обронил его! Наверное, в той проклятой луже… Почему!? Почему Господь покинул меня?!» Оглянувшись, он уже не смог разглядеть злополучную лужу, лишь клубящиеся порождения тьмы по-прежнему тянулись к нему.

«Бежать… Бежать… до замка уже близко…» Он больше не оглядывался, боясь, что неотступно преследующие тени отнимут волю. По лицу хлестали жесткие ветви, но защищаться от них не было сил. Он мог лишь бежать, надеясь, что не упадет вновь, потому что подняться уже не сможет…

А вот и просвет! Последний рывок, и лишь небольшое поле отделяет его от замка. Надежда, что, было, угасла, вспыхнула вновь.

«Господи, спаси мою душу!» — подобрав рясу, Якоб бросился к замку. На залитом серебряным светом поле ужас обуял с новой силой, заставляя дрожать каждую частицу его тела. Хотелось упасть и жалобно скуля, зарыться в землю, туда, где нет теней, ибо нет света. Этого ужасного серебристого света, что проникал в душу, выжигая разум. Он не оглядывался, но знал, что тень наступает на пятки. «Зачем? Зачем дьявол играет со мной?!» Он не боялся смерти. Смерть — лишь остановка на пути к богу. О, сколько дней и ночей провел брат Якоб в мольбах об испытании, которое позволит приблизиться к богу! Сколько раз он истязал себя, надеясь достичь отрешения от бренного тела. Но тот, кто преследует, погубит его душу!

Замок!…Gratias tibi ago,Domine, sancte Pater (благодарение творю тебе, Господь святой отец)… «Там люди! Там обитель божья!» Fiat voluntas Tua, sicut in caelo et in terra. (да будет воля твоя и на земле, как на небе)! — Он гнал мысли о том, что вокруг свирепствует чума, и в надежде всматривался в проступавшие во тьме очертания замка, пытаясь разглядеть огни. «Молю тебя, Господи, чтобы мор обошел это место стороной!»

Слабый свет на крепостной стене стал ответом на его молитвы. Брат Якоб бежал, не отрывая от него взгляда, словно в едва заметном огоньке, было спасение от того безумия, что настигало его. До замка оставалось всего ничего.

— Благодарю, благодарю тебя, Господи!..