Мертвый и Похороненный

Я промолчал, хотя мне очень хотелось ему ответить. Вместо этого я склонился к уху Итаху и принялся заново повторять инструкции. Таска отошел в угол и пристроил зад на табурет. Именной. Который знак касты. Сейчас на его голову падет проклятье местных богов – покровителей торговли, злорадно подумал я.

– И вот еще что, Итаху, – вдруг "вспомнил" я. – Твоя племянница же хотела в каком-то храме обучаться?

– Да.

– Ты оказал мне множество услуг, и я голов поспособствовать ей в этом. Ее будущий муж ведь скоро сможет заплатить твоему брату?

– Хочется надеяться. Что-то у него там не заладилось…

– Знаешь что, дорогой, пришли его ко мне сегодня после заката, я кое-что ему подскажу…

– Жаба, у меня к тебе поручение от царя, – подал голос Таска. – Может пора уже закончить разговоры?

Я смерил его презрительным взглядом и пошел провожать Итаху до двери. Многословно с ним распрощался, а потом повернулся к Таске.

– Слушай ты, гиений выкормыш! – обозленно сказал я. – Ты со своего дикого востока вернулся только что, обычаев местных не знаешь. Вот и молчи, когда тебя не спрашивают. Выкладывай, что там у тебя и проваливай!

Таска вздохнул и принялся излагать указания царя. Речь шла про склады, деньги и необходимое оружие и доспехи. А я смотрел на Таску и думал, что же с ним произошло. Раньше он бы обозвал меня гиеньим дерьмом и хлопнул бы дверью. Предоставив самому выкручиваться за неисполнение приказов царя. Не исключено, что мне пришлось бы даже за ним побегать, униженно выспрашивая, что там у него за указания. Потому что царь не особенный любитель разбираться, по чьему именно попустительству его приказ не выполнен. Почему же тогда я так взъелся на Таску? А очень просто! Не люблю я его, еще с момента появления в армии царя не люблю. Злость при одном виде его круглой морды пробирает.

А знаете почему он Яблочный Пирог, кстати? Бой закончился, мы вошли в Пруг, маленький городок недалеко от границы Длинной Земли, а тут встречающие. Сплошные женщины, некоторые с младенцами на руках, и Таска с яблочным пирогом. Специально для царя, то есть, тогда еще тана-завоевателя испек. Царю тогда шутка понравилась, и он взял Таску с собой.

***

Когда, наконец, явился Лето, я был готов броситься ему на шею. За день Таска мне так надоел, что я готов был его своими руками придушить, а кишки скормить вонючим гиенам. Он ждал меня возле двери, пока я договаривался с Шапшей о лошадях и мулах. Он смиренно сидел в уголке, пока я обедал у Толстого Олби в Новом Городе. Он вымученно улыбался, но ни словом, ни жестом не показал, что ему что-то не нравится. Не знаю… Если бы я был на его месте, то к вечеру бы меня, наверное, убил. Ну или по крайней мере двинул бы по башке чем-нибудь тяжелым. Но он не стукнул. Он вежливо откланялся, попрощался и сообщил, что мы увидимся завтра утром.

– Слушай, Лето, а что это с ним? – спросил я своего приятеля, провожая Таску задумчивым взглядом.

– Так вы подружились? – хохотнул Лето.

– Гиена меня сожри, если так, – буркнул я и пригласил его войти. – Ты принес еще бутылочку того замечательного вина?

– Обижаешь! – Лето вошел, прикрыв за собой дверь. – Так что у вас тут случилось с Яблочным пирогом?

– Он меня достал, – я шумно выдохнул. – С каких это пор он воспылал ко мне нежной любовью?

– А это приказ царя, – сказал Лето, извлекая, наконец, оплетенную бутыль из сумки. – Таска неосторожно высказался в твой адрес при всех, на что царь страшно обиделся, поставил его на колени и потребовал поклясться в том, что он, Таска, с этого момента любит тебя больше родной матери и мечтает стать твоей правой рукой и первейшим помощником. И что ежели он, царь, услышит хоть от кого, хоть от последней уличной шелудивой собаки, что он, Таска, словом ли, делом ли, жестом или иным способом продемонстрирует к тебе, Жаба, какое-то иное отношение, кроме всепоглощающей любви и безмерного уважения, то вмиг лишится языка и мужских причиндалов.

– Ого, – усмехнулся я. – Вроде не было раньше такого наказания, а?

– Не было, – согласился Лето. – Это царь в Стране Монументов подсмотрел.

– Какая сказочная эта твоя Страна Монументов… – я блаженно пригубил вино. Сладко-терпкий вкус обволок небо, и я прикрыл глаза.

– Только сказки там страшноватые, – голос Лета стал серьезным и, пожалуй, даже печальным. – Это очень странное государство. Там правит живой бог, а люди – это его рабы. И еще множество богов витает вокруг. И жрецы их частенько хуже любых колдунов.

Лето явственно передернуло.