Мертвый и живой

Глава 38

Герцог спал на заднем сиденье, пока они ехали на северо-восток по автостраде 10, а потом на запад, по 12-й.

Похрапывание собаки не вгоняло Карсон в сон, хотя и могло бы, учитывая, как мало ей удалось поспать за последние пару дней.

Пол-литра колы с избытком кофеина из «Акадианы» определенно помогли. Перед тем как выехать за пределы города, они свернули на автозаправочную станцию с небольшим магазинчиком, который работал двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, освободились от первой порции колы, купили еще две поллитровки. Плюс упаковку «Ноу-Доз», кофеиновых таблеток.

– Избыток кофеина завязывает простату узлами, – сообщил ей Майкл, когда они вновь выехали на дорогу.

– У меня нет простаты.

– Карсон, знаешь, не всегда речь только о тебе.

Она оставалась бодрой и еще по одной причине: не сомневалась, что расследование по делу Гелиоса-Франкенштейна, которое она вела, касается не только ее, но и всех. И не потому, что она оказалась одним из двух детективов, которые вели это дело. И не потому, что ее путь пересекся с путем Девкалиона именно в тот момент, когда ей требовалось с ним встретиться.

Из всех копов, которых она знала, ее и Майкла отличало самое глубокое уважение к индивидуализму, особенно к тем индивидуумам, которые остроумны, а потому с ними интересно, пусть иногда их упрямство и вызывает раздражение. Следовательно, их больше других тревожила перспектива возникновения цивилизации, имеющей перед собой одну цель и состоящей из покорных автоматов, будь это человеческие существа с промытыми пропагандой мозгами или псевдолюди, созданные в лаборатории.

Но это расследование она принимала так близко к сердцу не только из уважения к индивидуализму и любви к свободе. Еще в самом начале у нее возникли подозрения, что ее отца, который служил детективом в Управлении полиции Нового Орлеана, возможно, убили Новые люди (и мать тоже), по приказу Виктора Гелиоса. Отец мог наткнуться на что-то очень странное, и следы привели его к Гелиосу, точно так же, как многими годами позже его дочь вышла на того же подозреваемого.

Убийц ее родителей так и не нашли. Зато доказательства продажности его отца (мол, убийцы – те самые преступники, которых он прикрывал) выглядели слишком уж липовыми, противоречащими здравому смыслу, оскорбляющими память об отце.

За последние дни подозрения окрепли, превратившись в уверенность. Как и кофеин, стремление восстановить справедливость и очистить репутацию отца не давало ей спать, поддерживало тонус и готовность сразиться с противником.

Слева тянулись темные просторы озера Поншатрен, казалось, обладающие притяжением потухшей звезды. Вся ночь словно вращалась вокруг периметра озера, которое затягивало в свои черные глубины всех и вся.

Не подсвеченный фарами черный дождь молотил по окнам с водительской стороны, когда они мчались на запад по автостраде 12, словно сама ночь стучала в стекло костяшками. И ветер казался черным, дуя с безлунного и беззвездного неба.

Глава 39

В полной уверенности, что в спальню врывается Эрика Четвертая, Виктор выстрелил дважды, чтобы остановить оба ее сердца, прежде чем понял, что незваная гостья – Кристина. Будучи ее создателем, он точно знал, куда целиться. А уж начав, ему не оставалось ничего другого, как еще двумя выстрелами довести дело до конца.

Кристина упала, хотя смерть забрала ее не сразу. Она извивалась на полу, жадно хватала ртом воздух, прижимала руки к груди, словно пыталась заткнуть раны, через которые уходила жизнь.

В этот самый момент в дверном проеме возникла Эрика, и Виктор поднял пистолет, нацелил на жену, не зная точно, какая из них стоит перед ним.

– С Кристиной что-то не так, – поделилась с ним Эрика. – Она, похоже, не знала, кто она. Думала, что я – какая-то миссис Дэнверс.

– А ты знаешь, кто ты? – спросил Виктор.

Она хмурилась, глядя на дуло пистолета.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто ты?! – рявкнул Виктор, и она дернулась, подумав, что своим вопросом заслужила очередную порцию тумаков.

– Я – Эрика. Твоя жена.

– Эрика Пятая?

На ее лице отразилось недоумение.

– Да, разумеется.

– Тогда скажи мне… что на свете самое опасное?

– Книги, – без запинки ответила она. – Книги разлагают.

Эрике Четвертой разрешалось читать, что и привело к ее смерти. Только в программу Эрики Пятой он включил запрет на чтение книг. И воскрешенная Эрика Четвертая этого знать не могла.

– Мандерли… – прошептала лежащая на полу Кристина, и ее глаза закрылись.

Выглядела она умершей. Виктор пару раз пнул ее ногой, проверяя реакцию, но она не шевельнулась, не издала ни звука.

Рядом с ней на полу лежала книга «Трактир «Ямайка».

– Что за слово она произнесла? – спросил Виктор, убирая пистолет в кобуру.

– Мандерли.

– На каком языке? Что оно означает?

– Это название знаменитого английского особняка, литературная аллюзия, – в голосе Эрики слышалось удивление. – Оно есть в моей программе. Чтобы я могла сказать, если мы приходим к кому-то в гости: «Дорогая, ваш особняк так же прекрасен, как Мандерли, и ваша домоправительница в здравом уме».

– Да, хорошо, но из какой книги этот особняк?