Мертвый и живой

– Меня это тоже испугало в первый раз, – попыталась она успокоить тролля. – Но к тому моменту меня избили только единожды, и я не видела застреленной Кристины. Теперь испугать меня труднее.

– Джоко сейчас стошнит.

– Тебя не стошнит, маленький дружок.

– Если мы сейчас не уйдем, Джоко стошнит.

– Посмотри мне в глаза и скажи правду. Джоко не тошнит, он только испуган. Я узнаю, лжешь ли ты.

Встретившись с ней взглядом, тролль жалобно пискнул:

– Джоко уходит или Джоко блюет.

– Ты меня разочаровал.

Он выглядел больным.

– Если ты говоришь мне правду… тогда где рвота?

Джоко засосал обрамляющие рот верхнюю и нижнюю безгубые полоски между зубами и прикусил их. На уродливом лице отражалось смущение.

Эрика не отрывала от него взгляда, тролль открыл рот, сунул пальцы в горло.

– Даже если сработает, это не в счет, – Эрика покачала головой. – Если бы тебя тошнило, действительно тошнило, ты бы мог блевануть и без помощи пальцев.

Хрипя, с глазами, полными слез, тролль пытался и пытался, но не мог заставить себя расстаться с содержимым желудка. Он так увлекся, что его правая нога соскользнула с опоры, пальцы второй руки, которой он держался за бронзовый подсвечник, разжались, и Джоко свалился на пол.

– Видишь, что получается, когда ты лжешь другу?

Не находя места от стыда, тролль попытался спрятаться за кресло.

– Не дури. Иди сюда, – позвала его Эрика.

– Джоко не может смотреть на тебя. Просто не может.

– Конечно, ты сможешь.

– Нет, Джоко не может смотреть, как ты его ненавидишь.

– Перестань. Нет у меня никакой ненависти к тебе.

– Ты ненавидишь Джоко. Он солгал своему лучшему другу.

– И я знаю, что он выучил этот урок.

– Выучил, – ответил Джоко из-за кресла. – Действительно выучил.

– Я знаю, что Джоко больше никогда не будет мне лгать.

– Никогда. Он… я никогда не буду.

– Тогда иди сюда.

– Джоко стесняется.

– И напрасно. Мы теперь еще более близкие друзья.

После короткого колебания он появился из-за кресла. Застенчиво подошел к Эрике, встал рядом с ней у изголовья стеклянного ящика.

– Прежде чем я попрошу тебя высказать свое мнение, которое очень меня интересует, я хочу тебе еще кое-что показать.

– Ох, – вырвалось у Джоко.

– Я сделаю то же самое, что и вчера. Давай поглядим, что из этого выйдет.

– Ох.

Вновь она наклонилась к стеклу, промурлыкала:

– Эй, привет! Кто там есть, привет.

Тень зашевелилась, на этот раз звуковые волны ее голоса вызвали пульсации синего по всему стеклянному ящику, а не в одном месте, как при постукивании.

– Я – Есфирь, супруга царя Артаксеркса.

Синие пульсации прибавили в яркости цвета. Тень вроде бы приблизилась к верхней стеклянной панели, в растворе проступили контуры лица, но не его черты.

– То же самое произошло и вчера, – прошептала Эрика, повернувшись к Джоко.

Желтые глаза тролля от страха стали огромными. Он таращился на контур лица под стеклом, потом из его раскрытого рта выплыл переливающийся мыльный пузырь.

Наклонившись еще ниже, Эрика повторила:

– Я – Есфирь, супруга царя Артаксеркса.

Из синих пульсаций, вызванных ее словами, раздался низкий, грубый голос, чуть приглушенный стеклом:

– Ты – Эрика Пятая, и ты – моя.

Джоко лишился чувств.

Глава 51

По телефону Девкалион велел им ехать к главным воротам свалки «Кроссвудс».

– Вас там встретят. Они – Гамма и Эпсилон. Но вы можете им доверять.

Длинные ряды сосен разошлись ради главного въезда на свалку. По верху сетчатых ворот высотой в десять футов, со щитами-предупреждениями, тоже натянули колючую проволоку, как и на заборе, который подходил к ним с обеих сторон.

– Они же Новые люди, – Карсон надавила на педаль газа, плавно сбрасывая скорость. – Как мы можем им доверять? Я нервничаю, мне не по себе.

– Это всего лишь кофеин.

– Это не кофеин, Майкл, а ситуация. Мы отдаем себя в руки людей Виктора. Я боюсь.

– Девкалион им доверяет, – напомнил Майкл. – Мне этого достаточно.

– Полагаю, я знаю, на чьей он стороне, все так. Но иногда он по-прежнему такой странный, такой мрачный, и так трудно понять, что он задумал.