Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)

- ...А вот и знаменитый Крис Твентино! - жизнерадостно захрипел с телеэкрана комментатор, продираясь сквозь однообразный шум толпы. Выдающийся мастер черного гротеска... скандальная популярность которого...

Курочкин невольно отвлекся от железок. У знаменитого Криса было узкое лисье лицо с невероятно хитрыми живыми глазами. Фанатов вокруг него было значительно меньше, чем вокруг блондинки Тани, зато суеты примерно столько же. Основную суету создавал сам Твентино, вертевшийся в разные стороны на манер флюгера. Поклонники вертелись вслед за ним, задевали друг друга орбитами и локтями, чертыхались, едва не падали, а очень довольный всей этой суматохой мистер Крис хлопал в ладоши и чтото быстро-быстро выкрикивал по-английски. Сиплый комментатор и не пытался угнаться за голливудским маэстро, переводя из каждой его фразы по одному-два слова. Из-за этого даже общий смысл речи американского режиссера угадать было мудрено.

- ...и джентльмены!., и господь бог!.. .- надса

живал горло закадровый переводчик. - Новая волна... укус бешеной собаки... сбор макулатуры... старина Ковригес... камень угробил сценарий... Господь бог...

Так ничего и не поняв в выступлении маэстро из Голливуда, Дмитрий Олегович пожал плечами и вернулся к своему снайперскому конструктору. Книжный опыт террориста Карлоса Кугеля в данном случае ничем не мог помочь Курочкину: в книжке "Мишень" писателя Черника все манипуляции главного героя с оружием ограничивались всего тремя словами "разобрал", "вычистил" и "собрал". Писателю Чернику, как видно, было лень вдаваться в детали. Проще говоря, создатель "Мишени" халтурил, где только мог.

Курочкин слабо представлял себе общий вид современного снайперского оружия и потому решил пользоваться надежным методом проб и ошибок. Круглое катать, плоское таскать, а то, что с резьбой, - навинчивать. Оптический прицел и глушитель Дмитрию Олеговичу довольно быстро удалось навернуть туда, куда нужно, но вот с более мелкими деталями вышла заминка. Кое-как ему удалось вложить металлическую загогулину в стальной кожух и даже сообразить, что одна из этих двух деталей затвор. Оставалось лишь поместить обе детали в соответствующее гнездо. Курочкин дважды облился потом, пока не нашел в винтовке более-менее подходящее место для двух оприходованных загогулин. Во время поисков пальцы стали черными и жирными от смазки, которая присутствовала здесь в самых неожиданных местах; главным образом в тех, что Дмитрий Олегович обследовал. При этом хотя бы вымыть руки от смазки Курочкину теперь было негде: в кухне был заперт бессознательный толстый гоблин, в ванной томился его долговязый собрат. Идею прополоскать пальцы в сливном бачке Дмитрий Олегович поспеш

но отверг как унижающую его достоинство снайпера-профессионала. Так что единственный носовой платок безвозвратно почернел и замаслился задолго до окончания сборки. Столь грязных платков у Димы Курочкина не было даже в далеком детстве...

- ...Детство - прекрасная пора, - как всегда, вовремя подал голос хрипатый телекомментатор. - В эти времена мальчишки и девчонки... и также их родители... точнее, будущие их родители... я хотел сказать: дети, которые в будущем будут их родителями...

На телеэкране кружился в толпе вертлявый оболтус в шортиках лет двадцати от роду - рыжий, зубастый, рот до ушей, каждая конопатина величиной с полтинник. Толпу вокруг него составляли оболтусы раза в два моложе, которые радостно визжали, кривлялись и подпрыгивали. Курочкину почудилось, будто детишки выкрикивают что-то вроде "Один!", "Совсем один!!"

- ...Дети, которые еще не знают, что в будущем... будут детскими родителями... - пытался выкрутиться из словесной ловушки заэкранный голос. - В общем, проблемы детской эмансипации... в образе Кита Маколея... вернее, Кит Маколей в образе проблемы... эй, мальчик, мальчик, осторожнее, черт тебя возьми!.. Есть здесь его родители?..

Кадр подпрыгнул. Прямо в экран впечатались сначала маленькая пятерня, а следом за ней - наи-довольнейшая детская физиономия.

- Один! Один!! - в полном восторге пропела физиономия. - Все улетели, а он один!..

Кадр снова тряхнуло, и на экране опять возник двадцатилетний конопатый оболтус. Курочкин догадался, что это и есть тот самый Маколей, однажды сыгравший роль донельзя самостоятельного пацана. Теперь он уже и сам мог стать счастливым отцом, но

по-прежнему не расставался с ролью младшего школьника. Только очень рослого.

- ...Юные зрители всего мира, как и прежде... - хрипло донеслось с экрана. - Верность полюбившемуся образу...

Сверкая конопатинами, Кит Маколей что-то засюсюкал по-английски. Хочешь не хочешь, а надо было отрабатывать свою позавчерашнюю роль, раз за это еще платят деньги.

"И не мал золотник, но дорог", - вздохнув, подумал Курочкин и заставил себя вернуться к недособранной винтовке. Время уже поджимало.