Мёртвый хватает живого (СИ)

(Она протянула мужчине пятьсот рублей. Подсказала, что говорить. Деньги и подсказка, будут, понятно, вырезаны. А вот было бы классно, если б самое лучшее не резали, а оставляли бы!)

— Любимов, грузчик холодильной компании. Я слышал, что в городе появилось новое движение. Или партия. «Голая Россия».

— А что нужно членам этой партии?

— Они собираются объявить новую сибирскую экономику. Независимую.

— А их политические требования?

— Об этом я не слышал. По-моему, они люди мирные.

— Спасибо грузчику Любимову.

— Здравствуйте, Регина Снежная, «Тюмень ТэВэ»… Представьтесь, пожалуйста…

(Она протянула девушке пятьсот рублей. Шепнула ей, что говорить. Фантазии у Регины хватит на всех).

— Анна Скураева, продавец-консультант в салоне бытовой техники. Да, я своими глазами вижу этих голых людей. Какие они белые!.. Я себе это так представляю. Если это общественное движение голых, которые ходят по снегу, то им бы подошёл лозунг: «Морозоустойчивая Россия, отныне не нуждающаяся в турецких штанах и китайских куртках».

— Вы считаете, тут налицо экономическая платформа?

— По-моему, это очевидно. Ведь речь давно идёт о китайской торговой экспансии. И турецкой. Будь эти люди одеты, они были бы одеты в турецкое или китайское. Другого-то у нас нет.

— Спасибо, Анна.

— Это вам спасибо. Когда будут эти новости — со мной?…

— Здравствуйте, Регина Снежная, «Тюмень ТэВэ»… Представьтесь, пожалуйста…

(Она протянула мужчине в засаленной зимней кепке пятьсот рублей. Но этот тип руку с деньгами оттолкнул. «Ну, дорогой мой, от денег отказываются или дураки, или богачи. И зачем так грубо с красивой женщиной?»)

— Алёхин, коммунист. Безработный. Довели людей, одеться не во что, а потом спрашивают: ваше мнение… Да какое мнение! Расстрелять вас всех, буржуев. Вот вам мнение коммуниста и безработного. А потом — счастливую жизнь построить. Чтобы остались в стране одни коммунисты. Мы работаем, а вы…

— А давно вы безработный?

— Два года.

— Почему же вы говорите: мы работаем?

— А иди ты к матери, сука из телевизора!

(Будет «запикано»).

— Здравствуйте, Регина Снежная, «Тюмень ТэВэ»… Представьтесь, пожалуйста…

(Этому денег она не дала. Для разнообразия).

— Пётр, живу в Ишиме. Приехал вот, а тут… Тут у вас нудисты. Осенне-зимнего типа. Думаю, что они из малоимущих слоёв. Протестуют против повышения цен на услуги ЖэКэХа. Сегодня отключили воду. И тепло. Говорят, во всём городе. Говорят, что тарифы переменят задним числом с начала этого года и заставят всех заплатить. Задним числом, как у нас любят. И за тепло, и за воду. И пока все не заплатят, воды и тепла не будет.

— Что вы делаете?…

Пётр из Ишима начал раздеваться.

— Хочу примкнуть к ним. Я не революционер, но уже накипело. Сниму куртку, штаны и пройдусь с ними. Я и лозунг придумал: «Да здравствует сибирская голытьба!»

— Спасибо.

— Что — спасибо? Вставай и ты с нами, сапоги снимай…

(Про сапоги придётся вырезать).

«Отлично. Идёт снег. Тающие снежинки на моих волосах весьма эффектны. На то я и Снежная. Чёрт! Я же в капюшоне».

Сказала:

— Коля, бери её крупным планом.

Голая бабуле оставалось до камеры метров пять, не больше.

— Её возьмёшь, потом меня дай сбоку.

Она сунет старушенции микрофон и спросит: «Вы представитель партии «Голая Россия», да? Не могли бы вы кратко изложить вашу программу?»

«Да что же она такая медленная? Вот ведь замороженная!»

— Идите сюда! Не туда, а к камере!.. Коля, снимай пока меня! Старушенция — как черепаха!

Коля повернул камеру.

«Ну, старушенция, давай же, чёрт возьми, шевели ходилками, тебя интервьюирует Регина Снежная! Ты хочешь рекламу своему движению — или не хочешь, карга старая?»

— Вы против правительства? Вы боретесь за повышение благосостояния малоимущих слоёв? Раздевшись, вы обнажаете тот факт, что вам не на что приобрести одежду и обувь? Выйдя на улицы двадцать восьмого октября, вы голосуете против реформы ЖэКэХа и заявляете, что у вас нет средств оплачивать высокие тарифы — и что скоро вам негде будет жить? Почему вы молчите? Я спрашиваю от чистого сердца!

И она протянула было микрофон к бабуленции, приглашая её подойти. Бабуленция, однако, сильно заинтересовалась не то камерой, не то Колей, и к Регине подходить не собиралась. Пока старуха, открыв рот, пялилась на Колю, Регина рассмотрела её. Голая и противная. Ужасно белая. Только малиновые прожилки на лице, на шее и по телу. Натурально — замороженная. И с номерком на ноге. Регина посмотрела на того парня, что топал следом за ней, шёл к Коле. Как бы двигался след в след за старушкой. У голого парня на ноге тоже имелся номерок. Ещё двое — Регина назвала их «муж и жена» — отправились, перейдя дорогу, в сторону, и Регина не видела, были ли у них номерки.

Она бывала в морге. Где только не приходится бывать журналисту. И номерки не то чтобы похожи на морговские… а они явно оттуда. И чересчур медленные движения, и эта замороженность, и молчание, молчание… Кто эти белые? Что, чёрт дери, за живые трупы с номерками? Что тут за спектакль, в чём его соль?

«Ладно, грымза замороженная!.. Посмотрим, кто кого. Ты у меня дашь интервью как миленькая».