Мёртвый хватает живого (СИ)

«Хоть бы трусы и лифчик на неё надел!» — сказала ему утром Люба. — Он парировал: «Трупы поставляются без трусов и лифчиков». — «Тогда я надену на неё свои. Хотя мой бюстгальтер этой красотке маловат будет. Откуда она такая, из стриптиз-бара? Из борделя? С местной студии порнофильмов?» — «Из детского сада. Воспитательница». — «Да ну?» — «А кто говорит, что о людях плохо всегда думаю я?» — «Делай, что хочешь». — «Порнофильм я снимать точно не буду. Ты правда не хочешь посмотреть, Люба? Неужели твоя ревность сильнее любви к науке?» — «Сильнее любви к тебе».

И утренний опыт Владимир Анатольевич ставил в подвале один. Проводить опыт в одиночестве для учёного означает как минимум то же, что телезрителю смотреть одному любимый фильм. Но, с другой стороны, Люба не видела того, какое хищное лицо было у воскресшей девушки. С Любы достаточно и того, что она провела анализ плазмы носительницы и сделала заключение (его доктор Таволга читал как самый захватывающий рассказ, вернее, как захватывающий пролог к захватывающему роману).

Владимир Анатольевич включил и отключил дозатор. Обойдя контейнер, подошёл к столу. Встал в полуметре от мёртвого тела. Осмотрел ремни, обручи, зубные скобки. «Всё в норме, Володя. Всё будет так же, как вчера. Всё повторится. Твои сомненья — только привычка. Давняя, давняя привычка. Привычка работать безрезультатно и отбраковывать версию за версией… Вот и Никита втихушку посмеивается (думает, я не знаю, не замечаю). Думает, что я ловко надуваю Миннауки и вообще правительство. А что? Лаборант прав. Я безусловно собираюсь надуть правительство. Я уже надул его — не сообщив о полученных утром результатах. Впрочем, наше правительство имеет обыкновение надувать само себя… К примеру, что ответит мне правительство на мой отчёт о результате? То, что принято отвечать: «В настоящее время не имеется финансовых ресурсов для внедрения разработанного Вами газа в промышленное производство». Разве будут чиновники вчитываться в мой отчёт? А вчитавшись случайно, сочтут меня сумасшедшим. Шизофреником. Скажут: досиделся в сибирском подвале, личность утратил. Раздвоился. Изображает из себя не то Франкенштейна, не то инженера Гарина. Промышленная очистка воздуха, скажут!.. Цена на нефть рухнула до двадцати долларов за баррель, а безработица в стране дошла до 14 процентов, — а он!.. В Миннауки прочтут институтскую шапку на бланке (вот об этой самой очистке воздуха), а текст и читать не станут. О засекреченности проекта и о том, зачем проекту нужна секретность и кто и когда на проект дал добро, никто и не вспомнит. И не станет поднимать материалы, изучать вопрос. Они там, наверху, как все — им бы только водки, денег да голых женщин побольше. И не догадываются, что очень скоро и к алкоголю, и к женщинам они станут равнодушны».

— Ну что, дружище, — сказал доктор (часы на левой руке скафандра показывали, что с выхода пентаксина прошло две минуты), — скоро подъём. Подружка твоя пробуждалась около часа, и я хочу, чтоб ты порадовал меня быстрым обновлением. Ты мужчина дисциплинированный, как-никак бывший старший прапорщик, и не заставишь просить себя дважды.

Чиновники!..

Он вспомнил, как спорил с Даниилом Кимовичем. Как читал статьи сметы и оспаривал. Вернее, пытался оспаривать. Засорял эфир словами… А Даниил Кимович — не бесстрастно, а с иронией, — эфир за ним подчищал: «Канализации или выгребной ямы не предусмотрено по смете»; «Водяного отопления тоже не предусмотрено»; «Идти по смете нужно рубль в рубль»; «Вы бы ещё биде, мраморные пепельницы и шампанское «Вдова Клико» потребовали, уважаемый Владимир Анатольевич».

А доктор всё сорил, всё сыпал вопросами: «Но тут у вас только смета на ремонт и заработная плата. И ежемесячные перечисления на содержание здания. А дальше как? Замена оборудования? Обновления? Новые технологии? Модернизация систем блокировки и герметизации? А охранно-пожарная сигнализация?»