Мертвый кролик, живой кролик

– Вы о чем, Александр Константинович?

– Я все сказал. Если ты не понял, это твои проблемы, а не мои.

Илюшина не требовалось очаровывать, и потому время от времени из Алика прорезался нормальный щекастый хам. Но как заметил Макар, настроение у Ратманского-младшего менялось каждые пять минут. Вскоре тот уже расспрашивал сыщика о специфике его работы.

– Слушай, а вот если такое дело… Например, нужно за одним человечком проследить. Не сливает ли он инфу. – Алик доверительно наклонился к Макару. – Умеешь такое?

– А что за история была с фотографиями Нины? – спросил Илюшин, пропустив его вопрос мимо ушей. – Вы нанимали специалиста или сами справились?

Алик сделал вид, что не понял.

– Э-э-э, поясни?

– Фотографии, где Нина в постели с женщиной. Алла Константиновна принесла их вашему отцу.

Затянувшись, Алик выпустил ровное кольцо дыма.

– Ты мумий раскапывать не пытался? Раз тебя на древности тянет. Я не в курсе, это была идея Аллы. Я вообще к этому отношения не имею и не хочу иметь. По чужим постелям вынюхивать – не мое.

Наблюдая, как он прикуривает от сигареты следующую, Илюшин сказал себе, что идея подставить Нину с самого начала принадлежала именно Алику.

– А конюшня ее! – без перехода бросил Алик, утвердив Макара в его подозрении – слишком явно младший Ратманский пытался переключить его внимание. – Ты вдумайся, что она творит! Транжирит семейные ресурсы. Не, мне-то без разницы! – спохватился он. – Хотя вообще-то за мое потенциальное наследство сердечко болит, скрывать не буду. А у кого бы не болело! Если Нина не любит конину, меня это не касается. Просто за отца обидно. Сколько бабла он вбухал в этот дом престарелых – страшно сказать!

– В каком смысле – не любит конину? – не понял Макар.

– А что тут пояснять? Собирает она этих одров по всем конюшням и ипподромам, тащит к себе в Подмосковье… Я же говорю – дом престарелых.

– Одров? – негромко переспросил Илюшин.

Удивленный его тоном, Алик замолчал.

– Ну да, – после паузы кивнул он. – Ты тоже в шоке? Вот и я не понимаю, зачем эти клячи ей понадобились. На них даже верхом не сядешь. Хромые, слепые… Инвалиды, одним словом. Нет, ты пойми: я за гуманное отношение. Но больной лошади жить вообще-то не в кайф. Если ей каждый шаг дается с трудом – в чем радость такого существования?

Алик продолжал вещать, что Нина потакает своей сентиментальности за чужой счет, но Илюшин на время отключился.

Не было никакой верховой езды. Не было наездницы с хлыстиком, не было препятствий на манеже.

Были старые лошади: никому не нужные, испуганные, больные. Макар легко мог вообразить эту конюшню – чистую, светлую, с просторными стойлами, с конюхами, так же радеющими за благополучие своих подопечных, как и сотрудники фонда – за здоровье своих. «Нина идеально умеет налаживать рабочие процессы», – вспомнились ему слова Ратманского.

Хлопнула дверь.

– Котик, я дома!

В комнату влетела длинноволосая девочка, которой Макар на первый взгляд дал бы не больше шестнадцати. Не обращая внимания на сыщика, она подбежала к Алику и звонко чмокнула его в губы. От взмаха ее крошечной блестящей сумочки едва не слетела пепельница.

– Котик, я такая пьяная! Надрались с девчулями в «Лисичке»! Я сама как лисичка! Понимаешь? Косенькая!

Она захохотала, бросила сумочку на пол и устремилась к груше, на бегу сбрасывая туфли. Илюшин взглянул на Алика, смотревшего девушке вслед, и поразился тому, как преобразилось его лицо. Перед ним сидел очень уставший человек. Щеки у него обвисли, как у отца. Но Ратманский даже под капельницей был энергичен и напорист – Макару приходилось раз за разом отбивать попытки продавить его. А его сын вяло растекся по дивану, не в силах даже поднести сигарету к губам.

Девушка, подпрыгнув, врезала по груше и, заливаясь пьяным смехом, вернулась к Алику. Повалившись на диван, она положила загорелые длинные ноги ему на колени и лениво повернула голову в сторону сыщика.

– Котик, а это кто?

– Знакомый мой. Иди к себе, малыш, я скоро приду.

Вблизи Макар разглядел, что ей около двадцати. Она широко улыбнулась ему, зевнула, поднялась и босиком пошла к лестнице. Серебристый клатч остался на полу, как забытая туфелька Золушки.

– Денег в нее вбухал – можно было купить вид на жительство в Испании. – Алик утратил всю свою вальяжность и, кажется, забыл, с кем разговаривает. – А она со мной даже не спит. Ладно, о чем мы с тобой?.. – Он тряхнул пустой пачкой. – Подожди, сигареты возьму…

Он ушел, а Макар выложил на стеклянный столик ключ, который забрал у Новохватова.

Вернувшись, Алик закурил и потянулся за пепельницей. Заметив ключ, он дернулся, скинул его со стола, словно ядовитое насекомое, и вскочил. Наставив палец на сыщика, он взвизгнул:

– Это что? Ты меня подставить хочешь? Перед отцом подставить, да?

– Вы пользовались этим ключом? – спросил Макар, глядя на него снизу вверх. – Вижу, что пользовались.

Алик облизнул губы.

– Все, проваливай! – приказал он. – Не о чем мне с тобой разговаривать!

Илюшин не двинулся с места.

– Новохватова вы избили, Александр Константинович?