Мертвый предел

–Ты очень наблюдателен.

Папа покачал головой и позвал О’Коннела.

–Позови Найну и Гэри. И поживей, О’Коннел.

–Уже иду.

–Не расскажешь, что случилось?

–Тебя это не касается – я не собиралась впутывать отца ни во что – ты всего лишь транспорт.

–Полегче, Лора. Мы уже вышли в открытое море. А пока мы в море…

–Ты Бог, я знаю. Тебе надо обратиться с этим к врачу.

Папа закатил глаза и глубоко вздохнул, игнорируя мои слова – какого черта ты в розыске?

–Не делай вид, что тебе есть до этого дело.

–Ты скрывалась полгода!

–Не велика сложность, раз даже я справилась, да? – усмехнулась я.

–Что произошло? – спросил отец еще раз.

–Это неважно…

–Ты сбежала из школы.

–Было бы это единственной ее проблемой – вдруг вмешался Артем. Я резко зыркнула на него, давая понять, что не следует поднимать тему о тех охотниках. Я забыла его предупредить о том, что это должно оставаться в тайне.

–О чем это он? – подозрительно спросил папа.

–Ни о чем – быстро ответила я, пока Артем снова не вставил свою лепту. Он нахмуренно смотрел на меня, видимо размышляя о том, выдавать меня или нет.

–Эй!– настоял отец.

–Все в порядке, папа – я, наконец, перевела взгляд на отца. Артем промолчал, и я была ему за это благодарна.

Папа хотел разразиться едкой тирадой, но его прервала женщина, вбегающая в комнату и что-то говоря по-испански. Она шокировано воскликнула, увидев меня, раскинула руки и заключила меня в крепкие объятья. Это была Найна, жгучая испанка в возрасте, которая сохранила былую красоту и развратность. Она все время, что я себя помню, работала у папы на корабле кухаркой.

Найна продолжала что-то трындычать на испанском и расцеловывать меня.

–Мой милагрес, Лора, это ты! – наконец-то перешла она на понятный всем язык и чуть отошла от меня. Я не могла сдержать счастливой улыбки, видя эту женщину, которая уже была вся в слезах от счастья.

–Привет, Найна.

–Красота моя, Лора, посмотри на себя! Ты прекрасна! Как же я скучала по тебе, мой милагрес! – она снова обняла меня, прижав к своей выдающейся груди.

–Я тоже скучала по тебе, Найна – ответила я, и это была чистейшая правда.

–Где это чертовка? – послышался грубый прокуренный мужской голос и в комнате появился мужчина метра два ростом, в бандане с черепами, бородой и кожаной жилетке на голое тело – Лора Домьян, твою мать! – загромыхал он и подхватил меня на руки. Я засмеялась, обнимая его. Он покружил меня и поставил обратно на пол – как же ты выросла, детка! – покачал он головой – какая красавица! Лори, Лори – покачал он головой.

Я засмеялась – привет, Гэри.

Он был лучшим другом отца и к тому же его старпомом на корабле.

–Сколько мы не виделись, а? Года два-три?

–Да, наверное – вздохнула я с грустью. Я ужасно скучала по ним, потому что действительно любила этих людей. Найна, Гэри, – они тоже были моей семьей.

–Ладно, пошли Вэлори, оставим этих мужиков. Я накормлю тебя чем-нибудь вкусным, и пойдем загорать – Найна приобняла меня и повела из кабинета. Артем с сомнением смотрел на меня, не желая выпускать из виду.

–Я не сбегу – ответила я на его немой вопрос – только если верхом на дельфине.

Он скорчил рожу, но не стал возражать. Я не могла поверить, что совсем недавно мы почти целовались. И поцеловались бы, если бы нас не прервал звонок. Это было словно не со мной. Сейчас бы я его близко к себе не подпустила.

Мы с Найной спустились к ней на кухню. Она накормила меня рыбой с картошкой. Ни на одном корабле не встретишь такой кухни, Найна была лучшим поваром. Мы болтали с ней обо всем подряд. Мне нравилась ее беззаботная неугасающая болтовня, улыбка до ушей и искренность в каждом слове и жесте.

Позже она отвела меня в мою каюту.

–Она свободна? – удивилась я.

–Всегда – в ответ улыбнулась Найна – твой отец не разрешает ее никому занимать. Она за тобой закреплена.

–Как мило – улыбнулась я и вошла в каюту. Когда-то я проводила здесь почти круглый год, иногда все лето. Это можно было сравнить с домом. Я родилась на этом корабле, прямо в открытом море. Когда родители поженились, стали жить здесь. Правда мама долго не выдержала и уехала. Мне было пять лет, когда родители разбежались. Мама решила, что хочет жить в Норвегии. Так мы попали в Мирекель. Хотя пока не пошла в школу, жила у бабушки. Мама редко была дома, чаще путешествовала где-то, совершала какие-то паломничества. А я решила остаться учиться в Норвегии. Я выбрала Норвегию, потому что там не было моих родственников. Это была не Россия и не Америка, там не кутил мой дядя, как по всей Европе. Я решила, что лучше места мне не найти, а мне было пять, когда я пошла в школу. Уже тогда я была заброшенным ребенком.

Маму во время учебы практически не видела. С бабушкой, папой и дядей встречалась лишь на каникулах. А потом стала уезжать из Мирекеля все реже и реже. В конце концов, оборвала все связи с родителями, перестав разговаривать с ними даже по телефону. Хотя по телефону мы никогда не общались. Отца я не видела года два с половиной назад, и маму столько же примерно. Ни я, ни они никогда не стремились быть особо близко друг к другу.