Мертвый принц

Эспер смотрел, как слиндеры бросаются на сверкающие клинки монахов, словно зерно в жернова – да и результат был таким же. Очень скоро вся поляна покрылась кровью, развороченными кишками, отрубленными головами и руками. Но слиндеры без малейших колебаний и страха продолжали свои атаки, подобно берсеркам Грима, хотя берсерки обычно вооружались копьями. Эспер видел, как один из слиндеров, лишившись ноги, продолжал ползти к монахам. А другой, не обращая внимания на клинок, по рукоять вошедший в его живот, вцепился обеими руками монаху в горло.

Да, сражаться против такого противника можно – но победить нельзя. Один за другим под напором тел монахи падали на землю, слиндеры перегрызали им глотки или разрывали животы. Затем желудок Эспера подкатил к горлу – он увидел, как слиндеры пожирают тела убитых, вгрызаясь в них, словно волки.

Он перевел взгляд на сефри, но та не смотрела на кровавое пиршество. Ее глаза были устремлены на опушку леса, откуда появились слиндеры. Он повернулся в ту же сторону и увидел, что деревья все еще дрожат и раскачиваются, и Эсперу показалось, что восходит солнце, хотя он и не видел света. Он лишь чувствовал тепло на лице и какие-то изменения вокруг.

Из леса вышло новое существо, не такое высокое, как деревья, но вдвое выше человека. Над головой у него покачивались черные рога, но лицо было человеческим, с очень бледной, точно березовая кора, кожей и бородой, подобной густому коричневому мху. Существо было обнаженным, как и слиндеры, но большую часть тела покрывала масса спутанных волос или мха. Там, где босые ноги ступали на землю, сразу же, подобно струе фонтана, вырастал терновник.

– Раньше он выглядел иначе, – пробормотал Эспер.

– Это Терновый король, – ответила сефри. – Он всегда разный и всегда прежний.

За ним следовала толпа слиндеров, и, как только прорастали первые шипы терновника, безумцы бросались на них, пытаясь вырвать из земли. Тела несчастных были залиты кровью, шипы наносили им глубокие раны, но, подобно монахам, не выдерживали упрямого натиска. Да, многие из нападавших истекали кровью и умирали, но и шипы разрывались в клочья.

Терновый король, казалось, не обращал внимания на кровавую схватку. Он решительно направился к павшим монахам, и, казалось, лес пытался последовать за ним.

Эспер мрачно потянулся к черной стреле. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять – лучшего шанса не будет.

– Тебе придется сделать выбор, лесничий, – прошептала сефри.

– У меня нет выбора, – ответил Эспер. – Он уничтожает лес.

– Ты в этом уверен? Открой глаза, лесничий.

Вместо ответа Эспер наложил стрелу на тетиву.

Ветер стих, и тут Терновый король повернулся к ним. Даже на таком огромном расстоянии Эспер видел, как блестят его зеленые глаза.

Слиндеры также повернулись в его сторону, но рогатый монарх поднял руку, и они замерли.

– Думай, лесничий, – повторила сефри. – Я прошу тебя только об этом.

– Что тебе известно, сефри?

– Немногим больше, чем тебе. Я знаю лишь то, что говорит мое сердце. Спроси у своего сердца: что оно тебе скажет? Я привела тебя потому, что никто не знает лес лучше, чем ты, – ни сефри, ни человек. Кто здесь враг? Кто дал тебе стрелу?

Ветер не мешал, Эспер мог стрелять – он знал, что не промахнется.

Он мог покончить с Терновым королем.

– Существа, которые следуют за ним, – сказал Эспер, – раньше были людьми. Они жили в деревнях.

– Да, – согласилась сефри. – Я видела пустые селения.

– Тогда…

Но Терновый король спас ему жизнь. Эспера отравил греффин, и король остановился над ним. Лесничий помнил лишь сон о корнях, погружающихся все глубже в землю, кронах, купающихся в солнечных лучах, и об огромном зеленом колесе времен года, о рождении, смерти и разложении…

Он сказал себе, что это ложь.

Терновый король медленно повернулся и направился обратно к лесу. Эспер натянул лук и вдруг заметил, как дрожат его пальцы.

Терновый король оглянулся на лесничего. В глазах греффина Эспер видел лишь зло. В глазах Тернового короля сияла жизнь.

Тихо выругавшись, Эспер опустил лук, Терновый король в сопровождении своей свиты скрылся за деревьями.

Вой смолк, и в лесу воцарилась тишина.

– Я не уверена, что ты сделал правильный выбор, лесничий, – нарушила молчание сефри. – Но я бы поступила так же.

Эспер вернул черную стрелу в колчан.

– А теперь скажи мне, кто ты? – пробормотал он.

– Я принадлежу к клану Серн, – ответила она. – Меня нарекли Лил, но я предпочитаю имя, которое получила в Назгейве, – Лешья.

– Ты лжешь. Никто из клана Серн не покидал реун халафолков в течение тысячи поколений.

– А ты встретил кого-то из моего клана в реуне Алут? Ты же и сам все видел. Я нарушила запрет много лет назад, гораздо раньше, чем кто-либо другой.

– Проклятье! – прорычал Эспер. – Откуда ты столько обо мне знаешь, если я ничего о тебе не слышал?

Она мрачно улыбнулась.

– Ты думаешь, тебе все известно о сефри, Эспер Белый? Далеко не все, а обо мне и того меньше. Как я уже говорила, много лет я жила далеко от здешних мест. Тридцать зим я провела на севере. И вернулась только после того, как почувствовала, что он пробуждается.