Мертвый рай

— Полноте, не прикидывайтесь наивной девочкой. Вам это ни к лицу. Не вся, отнюдь, не вся информация. Виктор Викторович всегда найдет возможность отсечь то, что сочтет нужным. Разумеется, из благих соображений. Ну, скажем, чтобы не засорять машину посольства лишними файлами. Но проблема-то в том, что слово «мусор» каждый трактует по-своему. Получается парадокс: я знаю о наружке многое. Но не имею никакого представления о лучших ее операторах. Что-то мне подсказывает: этот «мусор» Виктор Викторович предпочитает хранить у себя.

Третий сигнал вызова. Девушка заметно нервничала. Любой бы занервничал в подобной ситуации.

— Что вам угодно?

Посол улыбался. Уже теплее…

— Мелочь, Ирина. Отвлеченные личные характеристики, пристрастия и психологические портреты лидирующих операторов. То, что закон не обязывает мэрию предоставлять в распоряжение посольства. И то, что даже я не смогу откопать в недрах рабочего терминала Главы администрации Ростовска. Быстро откопать… Вы поможете мне составить досье?

— Поймите правильно, без ведома Виктора Викторовича…

И снова посол улыбался. Похвальная преданность. Хоть и вынужденная.

— А если ситуация изменится? Кардинально?

Недоумевающий взгляд, поднятые брови. Играла она отменно. А соображала быстро.

— Конечно, я помогу. Если кардинально.

Конечно, поможешь, милочка. Если надеешься остаться в Периметре при новой власти.

Посол улыбался. Коммутатор трезвонил.

— Что-нибудь еще, Павел Алексеевич? Кроме наружки?

— О, нет-нет, мне ведь, собственно, не нужны чужие секреты. Я предпочитаю чужих секретарш. — Кожин понизил голос, подмигнул заговорщически. — Знаете, мечтаю установить пару «Летящих глаз» под вашей формой. И привлечь к наблюдению лучших следаков. Буду с удовольствием просматривать видеоотчеты. Впрочем, нет, забудьте о следаках. Ради вас я и сам переквалифицируюсь в оператора.

Девушка прыснула. И даже… «Надо же, она даже умеет краснеть, когда сочтет нужным!», — подумал Кожин. Похоже, они сработаются.

— Кажется, вас вызывают, Ирина? — посол убрал, наконец, папку с коммутатора.

Секретарша успела сорвать трубку на пятой трели звонка.

* * *

Пять сигналов вызова — максимально допустимое время задержки для дежурной секретарши в ночное время. При наличии уважительной причины. Причина имелась — федеральный посол. Так что формально злиться на Ирину у мэра повода не было. И Виктор Черенков отдал приказ спокойным ровным голосом:

— Ирочка, списать экипаж. Да, обоих. Да, немедленно.

Списать на бюрократическом сленге Периметра — значит избавиться. Устранить. Физически. Майор опасался дисквалификации и отстранения от полетов. Наивный оптимист!

Жаль, конечно. И Рыжкова, и Илюшина. Ценные кадры, как-никак. Столько средств вбухивается в подготовку пилотов! Хотя после случившегося кадры эти все равно можно считать потерянными. Пилоты сломлены. Внешне это не заметно, но внутри…

— Квартиры? Да, служебные квартиры экипажа освободить. Утром. Семьи? За Периметр. Нет, тоже списать.

Так надежнее…

И пацаненка — сына Рыжкова-младшего жаль. Но, увы, слишком дорогая нынче и слишком дефицитная жилплощадь в Периметре.

А от Рыжкова-младшего проку — ноль.

А от Рыжкова-старшего теперь жди только вреда.

Пилоты видели, что случилось с «восьмеркой». И видели — тьфу ты! — разгуливающие по улице ноги. Якобы видели. Но для возникновения нежелательных слухов этого вполне достаточно.

Слухи, слухи, слухи… Вот что страшнее всего. Особенно в свете недавнего разговора с Кожиным о переходе на военное положение. Ведь именно слухи о разгроме 300-го блок-поста, распространившиеся среди милков, сгубили в свое все удаленные укреппункты.

Из страхов ночного города постоянно рождаются дурацкие легенды. Разные… О ночном Катафалке-Призраке со Старого кладбища, например. Поговаривают даже, будто на окраинах неоднократно видели следы Катафалка. Чего не может быть по определению. Привидения следов не оставляют, а если есть следы, значит, речь идет уже не о призраке, а о банальном страхе, у которого глаза шире, чем следовало бы.

Наверное какая-нибудь, БГМ-эшка съехала с Трассы для усиления милковской операции, и оставила отпечаток протекторов в спальном районе. Перепуганный же обыватель воображает себе невесть что.

А если не БГМ — так частники-грузоперевозчики, которые в погоне за прибылью, могут иногда рискнут машиной и собственной жизнью на непролазных улицах и разбитых колдобистых переулках. А не старые раздолбанные грузовики — так таксисты на своих самоделках-вездеходах наследили. Тоже отчаянные ребята. Живут не долго, но хорошо. А не таксисты — так еще кто-нибудь… Нет, Трасса — она, конечно, главная транспортная артерия Ростовска — благоустроенная и безопасная, но и за ее пределами время от времени взрыкивают моторы.