Мертвый сезон в агентстве «Глория»

— А какие аргументы может воспринять Бояров? — с сомнением спросил Турецкий.

— Разрешите мне, Константин Дмитриевич, — подал голос Кротов, внимательно слушавший Грязнова-старшего.

— Прошу, Алексей Петрович, не стесняйтесь, у нас же деловое совещание, и без президиума, — улыбнулся Меркулов.

— Мне кажется, я понимаю, какие сомнения мучат Вячеслава Ивановича и почему он вдруг вспомнил Азефа. Какой-нибудь чистюля от журналистики скажет, что, мол, это порочный метод — сталкивать врагов лбами, устраивать что-то вроде провокаций и так далее. Лично я смотрю на такие вещи просто. Они, как бы себя ни называли, наши враги. Воевать в белых перчатках всерьез невозможно. Другое дело — законность. Нарушаем ли мы ее, внося раздрай в стан врага? Полагаю, нет. И в этой связи я предлагаю следующее. Готов взять на себя функции переговорщика с Николаем Андреевичем Бояровым, а также могу встретиться с Князем. Я его отлично знаю, он меня — нет. Значит, для него я буду… да хоть бы представителем какого-нибудь олигарха, близкого к президентскому окружению и заинтересованного в том, чтобы в империи Коновалова пришли к власти молодые силы. Для чего это ему нужно — другой вопрос, на этот счет и у меня есть своя теория. Не одному же доктору Штилю пудрить мозги уголовному миру!

— Предлагаю внести некоторые коррективы, — сказал Федоскин. — В принципе я согласен с Алексеем Петровичем. Но я постарался бы использовать еще некоторые моменты. Давайте назовем вещи своими именами. Мы собираемся всучить Виктору Князеву, человеку, заметьте, умному, образованному и быстро принимающему решения, компромат на Коновалова. Не дезу, хотя какой-то малый процент ее будет иметь место, извините за бюрократизм. Но ведь в наше время даже дети знают, что компра, если она получена бесплатно, ничего и не стоит. А вот если ее продать — это совсем другой разговор.

— Логично, — подтвердил Турецкий.

— Благодарю вас, — улыбнулся ему Сергей Иванович Федоскин. — Теперь другой вопрос. Откуда эта компра может оказаться в руках Кротова? Отвечаю. Вот здесь и может понадобиться деза, которая, впрочем, особой роли в общем контексте не сыграет. Помнится, перед командировкой в Штаты мы помогли Алексею Петровичу с организацией документов по поводу строительства коттеджей в районе Николиной Горы. Это обстоятельство я и предлагаю использовать. Между вами, Алексей Петрович, Бояровым и Коноваловым возникли некие трения. Григорий Степанович проявил неуступчивость — короче, сорвал крупное дело из-за собственной жадности. Проверить-то все равно нельзя будет. А строительство так и не начато, и это как раз проверить легче всего. Факт, как говорится, налицо, а уж подготовить Боярова, чтобы он при случае в нужном месте и в нужное время повторил вашу, Алексей Петрович, информацию, — это дело вашей техники. Так поверит ли Князев информации обиженного Коноваловым бизнесмена? Тем более что она ему будет предложена за хорошие деньги? Ну, к примеру, за полсотни тысяч баксов?

— Пятьдесят, конечно, вы, Сергей Иванович, загнули, хватит и четвертака, — сказал Кротов. — Я ведь человек небедный, мне просто за сорванное дело обидно… А кстати, почему бы и мне не поучаствовать в деле с драгоценностями Гохрана? Я же мог и там понести впечатляющие убытки. А Коновалов заработал на нем десять «лимонов».

— И какой вам представляется реакция Князева? — спросил долго молчавший Меркулов.

— Я не завидую Коновалову, — сказал Грязнов-старший.

— А я — Князеву, — добавил Федоскин.

— Почему? — спросил Турецкий.

— Он способен совершить убийство. И за него должен будет ответить перед законом: убийство есть убийство. Но кроме суда государственного есть и суд воровской, и, как на нем дело повернется, с ходу не предскажешь. При Коновалове-то сохранялся относительный порядок, который, правда, не хотели принимать отморозки, а при Князе пойдет полнейший раздрай. И вот тут уже Вячеславу Ивановичу будет полное раздолье, только успевай брать да сажать.

— Вашими бы устами, генерал, да мед пить, — вздохнул Грязнов.

Через два дня, ближе к вечеру, в апартаментах Князя раздался телефонный звонок.

— Слушаю. — Князь поднял трубку.

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич.

— Привет… — помолчав, ответил Князь.

— Вас беспокоит незнакомый вам человек. Скажем так, ваш благожелатель. Нам необходимо встретиться.

— По какому вопросу? — Князь включил звук, чтобы послушал сидевший напротив Фома.

— Это вы узнаете при встрече.

— А вы намекните.

— Не могу, но говорю искренне, вопрос касается вас. Точнее, вашего будущего, как я понимаю.

— Но кто вы? — Князь посмотрел на Фому, а тот недоуменно пожал плечами.

— Повторяю, вы меня не знаете, а вот я вас — отлично.

— С незнакомыми мне я не якшаюсь, — сердито сказал Князь и хотел было бросить трубку, но заметил предупреждающий жест Фомы.

— Не надо спешить, Виктор Алексеевич. Я приоткрою. То, о чем я вам скажу и что передам, может, на мой взгляд, сильно облегчить вашу головную боль.

— На боли не жалуюсь! — возразил Князь.

— Хорошо, приоткрою еще. Вам известно, где и у кого был недавно Григорий Степанович?