Мертвый сезон в агентстве

– Тогда постарайтесь какое-то время меня не перебивать, а я обещаю не злоупотреблять вашим вниманием. – С этими словами Боярова положила на стол Турецкого уже известный ему журнал с диадемой на обложке. – Думаю, его вы тоже видели. А может, и читали. Если вы владеете английским…

– Владею.

– Прекрасно. Эта диадема действительно когда-то принадлежала моим предкам. Семейству графов Демидовых. Далее. После блестяще проведенной операции в ресторане Дома литераторов вам, должно быть, стало известно, что я старательно собираю реликвии предков. Вероятно, и мой муж попал в уголовную историю исключительно из-за желания сделать мне подарок: поднести золотую диадему. Увы, его желание не сбылось, и я, честно говоря, не знаю, по какой причине. Теперь я понимаю, в чем может быть вина Николая. Да, он пошел на поводу у людей, которые были первоначально заинтересованы в краже. Другого слова тут не подберешь. Но сам-то муж действительно видел свою посредническую роль в том, чтобы помочь государству с инвестициями. И диадема, как я полагаю, могла стать его гонораром, с одной стороны, а с другой – вернуться к законному владельцу и уже никогда не покидать пределов России. Теперь о людях. Кто они? Очень большие чиновники: министр финансов, председатель Гохрана, советник президента по экономике. Особое место занимает референт последнего – некто Игорь Леонидович Маркин. Весьма скользкий тип. По-моему, его роль в деле с драгоценностями – главная. Не знаю, как другие, а лично я его и на дух не переношу. Как не переносила и бывшего бухгалтера Комара. Но на Маркине я хотела бы остановиться особо. Представьте себе, мелкий кремлевский чиновник, но с непомерными амбициями и, по словам мужа, с толковой башкой экономиста. Для меня во всей этой истории остается неясной одна вещь: зачем нужно было этому Маркину подсовывать мне каких-то охранников с их уголовными рожами и повадками?

– Извините, вынужден перебить вас. А какое отношение вообще имеет этот чиновник к охранникам, тем более с уголовными рожами?

– Вы не слышали такую фамилию – Довбня? Тимофей Поликарпович.

– Мне известно, что человек с такой фамилией руководит охраной среднего чиновничьего звена в Кремле. Речь о нем?

– О ком же еще! Другого с такой фамилией, пожалуй, и в Кремле не сыщешь!

Турецкий по достоинству оценил реплику Бояровой и весело рассмеялся.

– Так вот, Маркин и Довбня – друзья-приятели. И я почти уверена, что подобная охрана организована специально, чтобы те могли знать, что у нас дома происходит, с кем мы встречаемся, о чем говорим и так далее. Впрочем, выяснять этот вопрос – уже ваша прерогатива. Но вернемся к делу. После ухода ваших сотрудников из моего дома у меня произошел весьма нелегкий разговор с мужем. Я дала ему приличный срок, целые сутки, чтобы он все продумал и явился к вам. К сожалению, он не явился. Тогда пришлось приехать мне.

– Может быть, сутки – недостаточный срок, чтобы действительно все хорошенько обдумать и явиться с повинной?

– Для того чтобы поступить по-мужски, и суток не требуется! – безапелляционно возразила Боярова и снова потянулась к сигаретам.

– В любом случае спасибо, что вы приехали. Однако я пока не пойму, чем реально могу вам помочь.

– Я вам назвала истинных виновников кражи государственных ценностей. И если вы думаете, что дело это как-то заглохнет само собой, вы сильно ошибаетесь. Да, многим бы хотелось, чтобы это было именно так. Чтобы оно вообще никогда не всплыло. Но теперь уже поздно. А поскольку я уверена, что всплыло оно именно при вашем непосредственном участии…

Резко зазвонил телефон.

– Извините, – сказал Турецкий и поднял трубку. – Здравствуйте, да, я. Елена Юрьевна у меня, Николай Андреевич… – Он с улыбкой взглянул на Боярову и укоризненно, но и с уважением покачал головой. – Да уж чего хорошего! Жду в любое время. Хорошо.

– Что? – язвительно заметила Боярова. – Не вынесла-таки душа поэта? Жаловался на меня?

– Поделился… Все же разнести стальные ворота…

– Железные.

– Все равно – лихо! Это ж надо додуматься! С машиной хоть порядок?

– А чего с ней сделается? Бронированная. – Боярова пренебрежительно фыркнула. – Созрел, значит? И когда к вам прибудет?

– Через два часа.

– В таком случае я вас покидаю.

– Ничего больше не хотите добавить?

– Николай Андреевич сам добавит что нужно. До свиданья.

И она удалилась, гордая и неприступная.

Николай Андреевич имел все основания убедиться, что за два десятка совместной жизни он так и не разобрался в характере жены. Сегодняшнее утро началось с вопроса, сумел ли он договориться о встрече с Турецким. Занятый совершенно другими мыслями – приехали финны, и встреча с ними сулила немалые выгоды, – Бояров лишь неопределенно кивнул: мол, помню, помню. Но жена не отставала:

– От того, что ты помнишь, мне не холодно и не жарко. Ты разговаривал или нет?

– Нет, конечно. Когда ж я мог успеть, ты сама подумай! – несколько раздраженным тоном ответил Бояров.

– На том и покончим!

Он заметил, что жена даже как будто повеселела.