Мертвый шар

– Уж из отпуска? Какой молодец. Отдохнули и посвежели, прямо не узнать.

– Полны сил и желания трудиться, сразу видно…

– А какой цвет лица на природе нагуляли, прямо сдобный пирожок…

И далее в таком же духе. Не обращая внимания на дружелюбные укусы, коллежский секретарь запихнул поклажу под рабочий стол, случайно зажатый в дальний угол присутственного отделения, за окно, выходившее на вечно пыльный Мучной переулок, и молча направился к расписанию. Пока добирается он до потертой доски, на которой меловые крестики означали дежурства, поясним его холодность к сослуживцам.

Родион всегда был готов распахнуть сердце. Придя в участок, мечтал встретить умных и честных товарищей, которые помогут и подскажут в службе. И встретил. Ему предложили широкие авансы. Только вот цена дружбы оказалась слишком высока. Вернее, грязна. Коллеги, к удивлению, поняли, что юнец не желает брать и делиться, как полагается товарищу-чиновнику, и вычеркнули его из членов. Ванзаров ответил тем же. Окончательная пропасть легла между ними после неожиданных успехов в раскрытии нескольких убийств.

Ну вот, пока выясняли интимные подробности, Родион узнал, что его надежда рухнула. Старший городовой Семенов, на которого мог положиться, как на самого себя, находится в отгуле. Городовой Егоров – на дежурстве, а младший городовой Бородулин отбыл по поручению. В резерве участка находилось еще десятка два городовых, но никого из них Ванзаров не мог просить лично, то есть по-дружески. А требовать у пристава городовых непонятно для чего – бесполезно. Можно рассчитывать только на себя. Бородин, дожидавшийся в фиакре, в расчет не попадал.

– Только из отпуска и уже в делах! – сладчайше восхитился Матько.

– Недаром же вас господин пристав так дожидается, – добавил Редер. – Нетерпением исходит.

– Я в отпуске, ничем не занимаюсь, так заглянул, – заявил Ванзаров, двигаясь к двери. Но вырваться не успел. Резво сменив тон с фамильярного на официальный, Редер доложил:

– Вас ожидает подполковник, извольте в его кабинет.

Савелий Игнатьевич подскочил пружинкой, когда в проеме двери обрисовался крупный силуэт мелкого подчиненного.

– Ну вот и наш герой! – закричал он, выскакивая из-за стола. – Он-то во всем и поможет. И не думайте отказываться, Родион Георгиевич, дело международной важности. Как раз вам по плечу! Так что располагайтесь у меня без стеснений и за дело, дорогой мой, за дело! На вас вся надежда…

Продолжая извергать комплименты, пристав стремительно юркнул в проем и захлопнул дверь так шустро, будто опасался, что Ванзаров улизнет. Понять Желудя можно: требовалась титаническая сила духа, чтобы два часа развлекать гостью.

Пойманный что глупый мышонок, Ванзаров растерянно взирал на даму. Была она неописуемо страшна. Вернее, принадлежала к особому типу барышень без уродств и прочих бородавок, но от одной мысли коснуться их, даже не целовать, пробирает озноб, как от мороженой рыбы. С лица, вытянутого сосулькой, взирал глаз без ресниц, неописуемо бесцветный, другой же закрывала перевязь с черной бляхой, отъявленно пиратского вида. Острые скулы словно прорывали кожу, а губы виднелись бледной ниточкой. При этом рост дамы принуждал смотреть снизу вверх, а худощавость до засушенных жил возбуждала желание немедленно вызвать врача.

Родион уже собрался с духом, чтобы исторгнуть вежливое «чем могу…», когда дама резким движением предъявила лист с гербами и печатями.

– Официальны прошени, – сказала она грубоватым, словно мужским, голосом.

– Но, позвольте…

– Ходатайство министер инострани дел… – появился еще один солидный лист.

– Но я не…

– Ходатайство министер внутрени дел…

– Зачем же…

– Рекомендаций берлински полицай управлений…

– Великолепно!

– Мои паспарт…

– Очень рад.

– Есчё документен?

– Вполне достаточно… Позвольте представиться…

Жест, совершено немыслимый для джентльмена, каким Родион пребывал в глубинах души своей, заставил потерять дар речи: одноглазая протянула ладонь по-мужски и сказала:

– Мне объясниль, кто ви… Ирма фон Рейн. Берлински полиция…

Разрываясь между отвращением пожать руку даме или оказаться хамом, Ванзаров выбрал меньшую пытку: коснулся кончиками пальцев холодной кожи, отдернул и быстро поклонился, при этом приветствовал на правильном немецком:

– Добро пожаловать в столичную полицию.

– В командировке практикую русски, – строго заметила дама, возвращаясь на казенный стул. – Пора изложить дело. Прошу садиться.

Родион послушно заскрипел мебелью.

– Наш полиция решил изучить петербургский опыт содержания публични дом.

– А я тут при чем? – искренне не понял чиновник сыска.

– Это согласовано. Прошу проверить мои знания…