Мертвый шар

Однако приобщиться к кулинарному раю Нил Нилыч не успел. К нему подскочила худощавая барышня удручающе мерзкой наружности, причем с одним глазом, и принялась сыпать комплиментами. Оказалось – горячая поклонница мастера бильярдной игры. Не пропускает ни одного матча, ни на что не рассчитывает, только мечтает о скромной милости: получить автограф. На измученного Нила словно брызнули живительным бальзамом. Распрямил плечи, блеснул неподражаемой улыбкой, изысканно поблагодарил и спросил, где расписаться. Барышня благоговейно поднесла блокнотик. Бородин уже занес вечное перо, чтоб оставить росчерк, как вдруг услышал щелчок и ощутил на запястье неприятный холод. При этом рука отказалась слушаться. Удивленно взглянув, обнаружил, что ее сдерживает кольцо наручных браслетов, цепочка которых тянулась к ручке барышни и там крепилась другим кольцом.

– Позвольте, – оторопело выдавил недавно роскошный мужчина.

– Без глупостей, господин Бородин. Вы арестованы. Не вздумайте устроить скандал в публичном месте. Ваша репутация понесет непоправимый урон.

– Зачем арестован? – одурев, спросил он.

– Берлинская полиция, – сообщила барышня в пиратской повязке.

– Именно берлинская? – уточнил Нил, теряя остатки разума и воли.

Ему под нос сунули черную книжечку с золотым имперским орлом.

– И правда берлинская. Благодарю. А что я сделал?

– Три года назад обесчестили невинную девушку.

Бородин пытался вспомнить, что же делал в столице рейха, но в голову приходила невыразимая муть. В дома терпимости заглядывал, само собой, но чтоб невинную бесчестить? Неужели все забыл?

– Прошу в ваш фаэтон, – приказала страшила и полезла первой.

Нил как привязанный потащился следом. Усевшись и кое-как взяв вожжи одной рукой, спросил:

– Нам куда, в германское посольство?

Но барышня назвала адрес на Малой Московской улице. Подъехав к указанному дому, Бородин обнаружил не тайное немецкое логово, а 4-е отделение Московской части столичной полиции и окончательно запутался.

Не отцепляясь, барышня провела задержанного в приемную часть, отстегнула свой браслет и приковала красу и гордость русской пирамиды к перилам конторской загородки. Нил покорно уселся на подставленный табурет, озираясь по сторонам, как карась в садке. Из того, что увидел, понял одно: одноглазую местные чиновники боялись хуже заразы.

Телефонировав куда-то, барышня уселась на венский стул и принялась напевать тирольский мотивчик, довольно фальшиво. Бородин решил ждать покорно, хотя сам не знал, чего именно. И сидел до тех пор, пока в участоке не явилось истинное чудо, спаситель невинно осужденных, защитник несчастных бильярдистов, то есть попросту чиновник Ванзаров. Пушистые усы показались Нилу родными до слез. Жалобно застонав, он поднял скованную руку.

– Как себя вел? – спросил Родион у берлинской полиции, не здороваясь с несчастным.

– Шелковый, – Ирма поигрывала ключиком наручников.

– Благодарю, фрейлейн фон Рейн, блестяще провели операцию. Сразу видна немецкая школа. А теперь раскуйте пленника.

Освобожденный Бородин совсем уж было собрался броситься на шею мальчишке, но тот предложил следовать за ним. В приподнятом настроении Нил отправился в мертвецкую. Но вернуться сам не смог. Родион явно перестарался: Нил Нилыч тупо уставился на мраморный стол и, не говоря ни слова, рухнул без чувств. Размякшее тело пришлось поднимать двум городовым, доктор участка хлопотал с нашатырем. Придя в себя, Нил похлопал ресницами, мило, как умел, и только спросил:

– Как же это?

– Простите, не знал, что на вас так подействует, – сказал Ванзаров, которого терзали совесть с жалостью. – Теперь нет нужды в долгих объяснениях.

– Как же это? Липа… И ребеночек… Как же так?

– Нил Нилыч, прошу собраться с силами, надо выяснить важные вопросы.

Выяснение пришлось отложить. Нил зарыдал, растирая слезы, и никак не мог выпить поднесенной водки. Жалобная картина доконала стальное сердце. Родион почти созрел, чтобы утешать мужчину старше в два раза, но Бородин вовремя пришел в себя.

– Можете отвечать?

– А-а, – сквозь слезные вздохи выдавил несчастный.

– Когда точно подарили кий Нечаевой?

Нил смачно высморкался и обрел жизнь:

– Заглянул к Варваре перед началом поединка, передал сувенир, ну, поцеловал на счастье.

– Для чего понадобился подарок до матча?

– Накануне она сильно нервничала. Я не понимал, в чем дело, ведь Липа значительно ей уступала. Казалось, Варвара боится проигрыша. Потом узнаю, что на матч сделаны безумные ставки. Наверное, это выводило ее из себя. Мне захотелось немного поддержать, хоть и был уверен в ее победе. А что, это так важно… после всего?

– Думаю, ваш подарок стал причиной «всего».

– Вы серьезно?

– После объясню. Меня интересует другое: расскажите о вашей бабушке со стороны матери.

– Она-то какое отношение имеет? – Бородин разозлился, что бывает при резкой смене настроений. – Марфа Ивановна умерла десять лет назад!

– Хорошо ее помните?

– Конечно, это же бабушка. Владела крохотным имением в Нижегородской губернии, заезжала на лето.

– Не помните чего-нибудь странного?

– Да нет, милая старушка. Хотя деревенские ее боялись.

– Считали ведьмой?