Мертвый Шторм. Зарождение

— Иначе ты бы не завис сейчас.

— Мы слишком мало были знакомы. Я уже ее забыл

— Не-е-е-т, старичок, я этот взгляд хорошо знаю. Не забыл. Остыл — может быть. Отвык — может быть. Но не забыл. Так что давай тут не это.

— Ладно, хорошо, не забыл. Но дальше-то что?

— Так как она была моей амазонкой, я очень хорошо с ней познакомилась и очень хорошо ее узнала. Во-первых, она постоянно сожалела обо всем, что происходило в тот день. О том, что нагрубила и не поехала с тобой, и о том, что натворила после.

— А что она натворила?

— Ох, ты ж не в курсе. Она Хаматова грохнула. Сильный поступок. Я ее после этого зауважала прям.

Павел даже уронил пакет с чаем, который держал в руках.

— Ты же знаешь, что он ее отец? — Смолов поднял пакет, засыпал немного содержимого в чайник.

— Канеш.

— И тебя ничего не смущает в ее «сильном поступке»?

— Слушай, ну Хаматов в свое время это реально заслуживал. Ну, может быть, не от рук дочери, конечно, но все же. Но только знаешь, чего я думаю? Катя не хотела его убивать и сделала под этим, как его…

— Под аффектом? — Смолов посмотрел на нее удивленно.

— Ага, вот. Под аффектом. Ты знаешь же, наверное, у нее в целом напряженные отношения с отцом были, а тут он еще и врывается на станцию Сопротивления и лично убивает любимого человека Вдовина. Я думаю, у нее просто что-то переклинило в голове, и она контроль над собой потеряла…

— Странно это все… Вроде не шестнадцать лет, чтобы так резко переобуваться.

— Как будто бы кто-то из всех нас не странный. Но она очень сильно об этом жалеет и до сих пор тебя любит.

— Кремовые пироги! — удивился Павел. Кто бы мог подумать, что он был настолько ей не безразличен.

— Гы, ты быстро учишься! — хохотнула Лилит

— Ладно, допустим… А во-вторых?

— А во-вторых, Пенек к ней активно клеился, пока они с Вдовиным еще дела мутили. А потом и вовсе пытался ее изнасиловать. Так что поверь моему опыту взаимодействия с упырями, если ее захватили живьем, сейчас она точно у него. И неизвестно, сколько она там продержит свою верность тебе, которую хранила столько лет. Так что, старичок, если хотя бы ты не конченый упырь, ты должен поднять свою жопу и помочь ей. И чем быстрее, тем лучше, а не шашлыки жрать. Иначе я в тебе очень сильно разочаруюсь.

— Мне в любом случае нужно хотя бы немного времени, чтобы подготовиться: собрать оружие, снаряжение. И нам еще нужно решить, на чем мы вернемся в город. Кажется, твой грузовик нуждается в конкретном таком ремонте колес, которых у меня точно нет. Поэтому придется приводить в порядок другой транспорт. Можем выдвинуться завтра утром. А шашлыки… Нет, ну если хочешь, я могу тебе сегодня вечером снова сушеных яблок навалить.

— Воу, воу, спокойно! Я не против пожрать мяса, убедил. А что за другой транспорт?

Павел не ответил. Сначала снял чайник с гриля, поставил на стол. Затем взял свою грязную чашку, помыл, помыл еще одну и поставил обе рядом. Вытер руки и только потом произнес:

— Пошли.

Он завел ее за мастерскую, где под навесом у него стоял огромный внедорожник, накрытый плотным брезентом. Смолов отодвинул мешающие бревна и кирпичи и стянул защитное полотно, показывая девушке тот самый «ренж», на котором он приехал в Свияжск.

— Чево-о-о! Ты его сохранил?

— Ага. Воспоминание, как-никак.

— И что, он на ходу до сих пор? У него же от морды живого места нет.

— Ну как сказать. Сюда он доехал почти при смерти. Я думал, все, металлолом. Но потом решил все-таки посмотреть, и вот что выяснил.

Смолов открыл искореженный капот и показал Лилит бронекороб:

— Здесь, по сути, второй корпус, второй капот вот, — он открыл крышку бронекороба, — и большую часть попаданий принял на себя он. Ну то есть, сначала пули принял оригинальный корпус, потом радиатор двигателя, радиатор кондиционера и потом защита. Так что сам движок практически не пострадал, основной блок и навесное целое. Перебило пару патрубков и проводов, но это ерунда, я это быстро починил.

— Почему он тогда был при смерти, из-за перегрева?

— В основном да. Радиатор превратился в мятое решето. Все патрубки, к нему ведущие, тоже. Движок перегрелся, два поршня заклинило, спасибо хоть колено цело. Плюс перебитые патрубки, пара важных проводов зажигания. Поэтому сначала он потерял мощность, а потом встал.

— Ну я не особо шарю конкретно за эти движки, но это звучит будто не так страшно.

— Вот и я о том. Да и движок тут не совсем заводской, какой-то лютый Франкенштейн. Половина деталей вообще от фордовских микроавтобусов.

— Так пф-ф-ф, — Лилит махнула рукой. — Ясен-красен, у них же весь автопарк из таких состоит практически. Разумеется, и Хаматову движок пересобрали, чтобы большая часть деталья подходила.

— Ну короче, тут на парковке для туристов этих фордов целых пять штук. Поэтому радики я нашел, патрубки тоже. Жгуты проводов поменял. Только поршни переломанные пришлось выкинуть. Их только если самому изготавливать, но у меня тут в мастерской технологии семнадцатого века, а без токарного станка это без вариантов.