Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Поиски тел продолжались до июня, когда “Кунард” сообщил Фросту, что пришло время остановить операцию. Тот согласился. Поиски приостановили 4 июня, но тела еще долго выбрасывало на берег. Чем позже находили тело, чем более высокий номер ему присваивали, тем хуже было его состояние. Двух мужчин выбросило на берег в графстве Керри 14 и 15 июля, где-то в 200 милях от места катастрофы, если идти морем. На одном была одежда священника, у него были “идеальные зубы”, как сказано в рапорте о находке, где отмечается: “Большая часть тела разъедена”¹⁴⁵. У второго не было головы, рук и ног, однако за ним, словно за неким морским созданием, тянулся полный комплект одежды: синие саржевые брюки, фланелевая рубашка в черно-белую полоску, шерстяная нижняя рубашка, подштанники, подтяжки, ремень и цепочка с семью ключами. Чтобы люди охотнее сообщали о новых находках, “Кунард” объявил за них награду – один фунт стерлингов. Фрост предлагал еще фунт всякому, кто найдет тело, заведомо принадлежащее американскому гражданину¹⁴⁶.

Одиннадцатого июля 1915 года одного американца действительно выбросило на берег, в ирландском городке Страдбалли. Поначалу власти решили, что это – жертва с “Лузитании”, и занесли его в список как тело № 248. Однако он оказался пассажиром другого корабля. Это был Леон Ч. Трэшер, тот самый американец, который пропал без вести 28 марта, когда торпедировали и потопили “Фалабу”¹⁴⁷. Он провел в воде 106 дней.

Люди, обнаружившие останки, обращались с ними крайне почтительно, несмотря на то, что они зачастую были в ужасном состоянии. Таков был случай 17 июля, через семьдесят один день после трагедии, когда на ирландском полуострове Дингл нашли тело мужчины средних лет¹⁴⁸. Течения и ветра долго носили его вокруг юго-западной границы Ирландии, пока наконец не выбросили на берег в Брэндон-Бэй, милях в 250 от Куинстауна. Обнаруживший тело местный житель сообщил об этом Королевской ирландской полиции в Каслгрегори, в шести милях к востоку. Сержант по имени Дж. Риган без промедления отправился туда на велосипеде в сопровождении констебля, и вскоре они прибыли на место – суровый, но прелестный берег. Тут они обнаружили то немногое, что осталось от трупа, явно мужского. То, что человек был с “Лузитании”, было очевидно. К телу пристала одна часть спасательного жилета, другая, с надписью “Лузитания”, лежала неподалеку.

Личность мужчины удалось установить без особого труда. Обыскав немногочисленные остатки его одежды, стражи порядка нашли часы с инициалами “В. О. Э. Ш.”, оттиснутыми на футляре, и нож с меткой “Виктор Э. Шилдс”, а также письмо, адресованное “м-ру Виктору Шилдсу, пароход «Лузитания»”. Письмо было датировано 30 апреля 1915 года – днем накануне отплытия корабля из Нью-Йорка. В одном кармане полицейские обнаружили экземпляр программки развлечений на корабле. В воде бумаги разбухли. Полицейские разложили их на солнце сушиться.

Сержант Риган заметил, что прилив поднимается быстро, “так что я послал за простыней, положил на нее тело и отнес его в безопасное место, подальше от прилива”. Затем он поехал на велосипеде на телеграф и послал телеграмму местному следователю, который ответил, что дознание проводить необязательно. Полиция заказала свинцовый гроб и деревянный футляр, и к вечеру Шилдса, облаченного в саван из фланели, положили туда. Похоронная контора отвезла гроб в частный дом, где он простоял до следующего дня, пока полиция не захоронила его на соседнем кладбище. “Полиция сделала все возможное, – писал сержант Риган в письме консулу Фросту, – по сути, большего сделать было невозможно и для собственного родственника, и я от имени полиции спешу передать миссис Шилдс наше искреннее сочувствие в ее утрате”.

Не способным поверить в произошедшее, сраженным горем родственникам важно было точно знать, как погибли их близкие: утонули, умерли от переохлаждения или от физической травмы. Семейство Шилдс довело дело до крайности и потребовало, чтобы тело эксгумировали. Они хотели, чтобы было проведено вскрытие. Добиться этого было не так уж легко. “Стоит ли говорить, – писал Фрост, – что это оказалось, по сути, задачей невозможной: разыскать врача зрелых лет и всеми уважаемого, чтобы тот анатомировал останки спустя семьдесят пять дней после кончины”¹⁴⁹. И все же Фросту удалось найти двух врачей помоложе, готовых взяться за эту работу. О характере этого начинания можно было судить по заключению одного из врачей, доктора Джона Хиггинса, старшего хирурга Северной больницы графства Корк.

Вскрытие началось 23 июля, в 14.30, в похоронной конторе; на следующий день второму врачу предстояло произвести независимое вскрытие. Паяльщик вскрыл свинцовый гроб, в котором лежал Виктор Шилдс, и вскоре к запаху расплавленного свинца добавился другой. При этом присутствовал консул Фрост, однако Хиггинс отметил, что где-то на середине дела тот ушел, “когда его вызвали”.