Мертвый среди живых

Мики начинает тихо мурлыкать какой-то мотив. Это предупреждение. Нехитрая мелодия звучит как сигнал тревоги.

Воорт улавливает послание и замечает, что бригада криминалистов задумчиво посматривает в их сторону. Сердце начинает биться учащенно. Обычно сотрудники-криминалисты, выезжающие на место преступления, заняты своей работой, а не изучением вошедших.

— Шеф распорядился только насчет детектива Воорта. Детектива Коннора это не касается, — ворчит сопровождающий их шофер. Он указывает в сторону небольшого застекленного конференц-зала, где новый полицейский комиссар, новый шеф полиции и молодой заместитель мэра Томми Лаймонд Динс сидят вокруг стола, над чем-то сосредоточенно размышляя, пока комиссар что-то говорит. Шеф любезно кивает Воорту, не обращая внимания на комиссара. Томми Динс значительно, но неодобрительно покачивает большой головой.

Когда Воорт входит, собравшиеся замолкают. Шеф полиции прикрывает рукой лежащий на столе листок бумаги. Три невыразительных лица поворачиваются в сторону Воорта. «Будь дело в работе, — думает Воорт, — они объяснили бы свои действия. Похоже, у меня проблемы. Но почему?»

Он всматривается в лица. Ева Рамирес, первая женщина — шеф детективов, стройная и суровая, лет сорока, пришла из департамента полиции, где семнадцать лет собирала награды. Она была облачена в серый деловой костюм старомодного покроя, а медного оттенка волосы до плеч скреплены сзади большой заколкой в форме черепахового панциря. Зеленые глаза выражают прямоту. Макияж ей не нужен, и она им не пользуется. Еву Рамирес глубоко уважают за борьбу против сокращения штатов, и у нее репутация человека, поддерживающего своих подчиненных, попавших в переплет.

Даже Мики, относившийся к начальству с большой прохладцей, ей симпатизирует.

Ближе всех к Воорту сидит комиссар Уоррен Азиз, в прошлом окружной прокурор, холостой трудоголик с амбициями — если верить недавней редакционной статье в «Нью-Йорк таймс» — стать когда-нибудь мэром, сенатором или губернатором, чья бы должность ни освободилась первой и чья бы предвыборная гонка ни получила благословение лидеров Демократической партии. Газета одобрила поддерживаемый Азизом сбалансированный подход к проблеме гражданских свобод и регистрации расследования преступлений. Сын беженцев из Ирана, новый комиссар живет в четырехэтажном доме без лифта в Верхнем Ист-Сайде. Он носит готовые костюмы, которые покупал на распродажах. У него нет автомобиля, и в свободное от работы время он ездит в общественном транспорте, а там, как говорят, доступен любому желающему с ним пообщаться. Азиз — единственный из присутствующих, с которым Воорт работал достаточно тесно и которого считает умным, беспристрастным и прозорливым человеком, поколебать мнение которого может только подозрение в потенциальном покушении на гражданские свободы.

Заместитель мэра Томас Лаймонд Динс — из всех троих Воорт знал его меньше всего, — возможно, он обладает наибольшей властью. Юрист, сын четы из Гарлема — владельцев табачной лавки, которых застрелил полицейский-налетчик. Будучи федеральным обвинителем, Динс, по слухам, регулярно обедал с мэром. Стойкий борец с преступностью, он возглавлял городскую группу по расследованию антикоррупционной деятельности в полиции, деятельность которой привела к волне перестрелок в Южном Бронксе. Сейчас эта группа была поглощена одним из обычных скандалов в департаменте полиции и настроена неумолимо. За последний месяц было предъявлено обвинение во взяточничестве около пятнадцати служащим, и мэр пообещал «выбросить куда подальше оставшиеся гнилые яблоки».

— Выглядишь как на своем фото в «Нью-Йорк джорнал», — замечает Динс, намекая на очерк в популярном биографическом разделе, в котором подробно рассказывалось, как в прошлом году Воорт арестовал убийцу Джона Зешку. «Герой Большого Яблока» — так назвал его тогда журнал. Кажется, Динс не считает сегодня, что это так.

Ева указывает Воорту на кресло, Азиз нехотя кивает, а Динс скрещивает на груди сильные руки.

— У нас проблема, — сообщает Ева.

— Может быть, я помогу? — предлагает Воорт.

— Габриэль Вьера, — говорит Ева, остальные впиваются в Воорта глазами, а тот пытается хоть что-нибудь припомнить.

— Кто это? — спрашивает он, и с каждой секундой взгляды Динса и Евы нравятся ему все меньше.

— Вы никогда не слышали этого имени? — Ева задает этот вопрос так, словно пытается уличить Воорта во лжи.

— «Вьера» написано на дверной табличке. Ей принадлежит бюро путешествий, насколько я понимаю.

— Подумайте, — спокойно говорит Азиз. — Вьера.

— В-ь-е-р-а, — по буквам произносит Динс, словно произнесенное таким образом слово может заставить его изменить свое мнение.

Воорт пожимает плечами:

— Я же сказал, что не знаю такой.

— Когда-нибудь имели дело с этим бюро? — интересуется Ева.

— У меня есть собственный турагент.

— Но вы же много путешествуете, да? — задает вопрос Динс таким тоном, как будто в этой фразе заложен особый смысл.

— И что с того?