Мертвый среди живых

Для мальчика вечер становится еще жарче. Сконцентрировавшись до предела, он осматривает улицу по квадратам, как его учили. Он не должен потерпеть неудачу. Осматривает каждый квадрат, но трудно вести наблюдение, когда спешишь. Он берет в расчет всю картину, а не мелочи, в поисках характерного, какой-то ошибки.

— Лучше я позвоню и доложу сам, — разочарованно говорит Билл.

— Подожди! Это высокий парень на углу!

Отец с любовью треплет Воорта по голове:

— Правильный ответ — пустота, сын. Ты видел пустоту, потому что там была пустота. Так в чем смысл урока?

— Не верить тому, чего не видишь сам, — говорит униженный Воорт.

Теперь Воорт отрывается от воспоминаний и смотрит на обветшалый дом из песчаника, напротив которого Мики ставит машину. Старая запись гласит: «Позвонивший слышит крики и шум в квартире 3-Е на Брюс-стрит, 811».

Он с трудом вспоминает это здание — а может, в его памяти оно другое? Голубая краска так сильно облупилась, что номер едва читается. Неисправный замок передней двери дает возможность ворам взламывать почтовые ящики и, вероятно, красть чеки. В известном смысле, думает Воорт, сегодняшний день совпадает с таким же днем шестилетней давности своей рутиной скоропалительных выводов. На этот раз голос пожилой дамы доносится через интерком: «Говорите, пожалуйста».

Когда Воорт замолкает, она произносит: «Пожалуйста, говорите».

— Не хватает мне еще глухих, которые все время кричат, — стонет Мики.

Куда Воорт ни приходит, он терпеть не может иметь дело со старыми людьми, осевшими в дрянных домах. У них даже нет иллюзии, что жизнь может еще улучшиться. Позвонив снизу в квартиру Эстель Мур, Воорт совершает свой ежедневный бег с препятствиями — два пролета темной скрипучей лестницы, — и гнев его от этого становится еще больше.

«Что-то беспокоит меня помимо этого дома. Но что?»

Ощущения Воорта нарастают рывками, но пока он остро чувствует запах плесени, которая была бы адом для легких пожилого человека, видит сильно вытертый коврик — Эстель Мур может на нем поскользнуться, замечает перегоревшую лампочку, которая может стать причиной падения старой седой женщины, невероятно ранимую миниатюрность ее самой, опирающейся на металлическую трость в ожидании полицейских.

— Мама обычно говорила: «Эстель, узнаешь, что стареешь, когда полицейский будет смотреться моложе тебя». Входите.

Настороженные голубые глаза. Слуховые аппараты в обоих ушах. Что же так сгибает спины пожилым людям? Но улыбка довольная.

В квартире стоит гаитянская мягкая софа, покрытая вязаной шерстяной накидкой. Книжные полки на дальней стене заполнены фотографиями — в основном это балерины. Увлажнитель воздуха выплевывает облачко пара, несмотря на то что температура здесь должна быть градусов семьдесят по Фаренгейту. От наушников на кушетке тянется провод к телевизору с большим экраном, и это означает, что дама смотрит телевизор с включенным звуком. Может быть, какой-нибудь сосед звонил в Службу спасения шесть лет назад, когда телевизор гремел как битва.

— Вижу, вы смотрите на моих балерин. Не поверите, но я раньше танцевала.

— Я верю, мэм.

16.59.

— Тогда вы должны быть хорошим детективом, потому что никогда не сказали бы такого, глядя на меня сегодня.

Воорта в лицо она особенно не помнит, зато припоминает, что несколько лет назад в ее квартире побывала полиция.

— Так это были вы? Тогда смотритесь молодо — как старшеклассник.

— Может, вы расскажете нам, что помните?

— Я поливала цветы у окна. Увидела, как останавливается патрульная машина и двое полицейских — наверное, вы — входят в дом. Замок внизу сломали, и поэтому вам не пришлось нажимать интерком. Когда вы постучали ко мне, я удивилась.

— А телевизор работал?

— Если и работал, то я редко смотрю его без наушников. Помню, что полицейский, с которым я говорила, сказал, что в тот месяц было много ложных вызовов.

— Больше ничего особенного не припомните?

— Если хотите, могу свериться с дневником.

— Дневником? — переспрашивает обрадованный Мики и садится поудобнее.

«Какого черта меня волнует это место?»

— Подайте мне трость. Каждый год я заполняю по тетради никому не интересными вещами — там рецепты, всякая всячина, странные случаи.

В 17.04 Воорт с Мики молча сидят в маленькой швейной комнате и смотрят, как Эстель Мур роется в переполненном шкафу. В соседней квартире играет радио. Наверху слышны чьи-то шаги. Воорт думает, что плохой слух — сущее благословение для этого места.

Эстель бормочет:

— Давайте поглядим — два года назад, четыре…

«Торопись».

Она выпрямляется, держа красную кожаную тетрадь.

— Прочтите. Много лет прошло с тех пор, как я писала нескромное. Может быть, что-то вам и поможет.

Воорт находит нужную дату и читает: «Дейла Стайн позвонила из Израиля. Она с Мортом переживает страшные дни — у Морта несварение желудка».

Проклятие!

Воорт продолжает читать: «Специальный телерепортаж о танцевальном фестивале Джэкоба Пиллоу по тринадцатому каналу сегодня вечером. Не могу дождаться!!!»

Он говорит, закрывая тетрадь:

— Ничего.

— Жалко.