Мертвый среди живых

8.01 — теперь из выходов подземки текут потоки жителей пригорода. Они толкаются и мешают друг другу, спеша на работу. Они повсюду — как мыши, с открытыми незрячими глазами.

Когда Уэнделл вливается в их поток, он уже спокоен, решителен и совершенно уверен, что никто не видел, как он ушел, а если даже и видел, то парик уже выброшен в канализационный люк около Нью-Йоркского университета. Очки на нем уже другие — вторая пара, предназначенная на сегодня, — в проволочной оправе; в них его лицо кажется уже.

Отсчет времени продолжается. «Час за часом, — думает Уэнделл Най, — я научу этого ублюдка кое-чему». Сомнения в прошлом — сейчас он чувствует себя очень уверенно.

12.30.

Мысленно Уэнделл представляет одного из служащих бюро путешествий — возможно, это будет толстый коротышка, который обычно приходит в 8.15, — представляет, как он лениво входит, застывает в шоке, нащупывает рукой телефонную трубку и кричит что-то в страхе диспетчеру Службы спасения. Уэнделл вспоминает об оставленном им послании блондину, которое полицейские увидят, вероятно, через несколько минут и непременно передадут шефу.

Первое, личное — мистеру Воорту.

Содержание второго через час будет знать весь город.

Глава 2

Воорт чувствует, как кто-то гладит его по плечу, и даже с закрытыми глазами знает, что женщина, которая будит его, не та, с которой он провел ночь: запах духов тоньше, а ногти острее. Нежное царапанье руки возбуждает, и в животе невольно разливается тепло.

— С днем рождения, блондинчик, — произносит вдова двоюродного брата.

Что самое худшее ты сделал себе? Каков наихудший твой выбор? И был ли он столь велик, что ты мигом понял: жизнь уже никогда не будет прежней?

Или выбор этот был настолько обманчив, что ты убедил себя в его незначительности? Может быть, улыбнулся не тому человеку. На несколько минут задержался в баре. Заключил мелкое пари. Колебание в любви, которое казалось столь невинным, мелким и личным, что только потом пришло осознание гнусности распутства, к которому оно тебя привело, и это же любовное сомнение приведет к несчастью и в конце концов подведет тебя к твоему последнему часу.

Теперь это стало проблемой. Как поступить? Выгнать ее из дома? По приглушенному звуку льющейся воды он понимает, что его подружка Камилла принимает душ. Выключает душ. Воорту слышно мурлыканье Камиллы. Вытираясь, она любит напевать мелодии рока.

— Проснись, соня, — упорствует Джулия.

Воорт открывает глаза, лежа в кровати под балдахином, которой больше ста лет. Сидящая рядом вдова — маленькая пепельная блондинка, волосы в стиле феи, яркие, как Карибское море, голубые глаза, по-скандинавски белая кожа, а ноги и бедра под голубой детской ночнушкой такие стройные, изящные и соблазнительные, как и все ошибки, которые делают мужчины.

«Боже упаси: она вдова, а я тверд как камень. Может, потому, что только проснулся».

Ладно.

Вдовам следует быть постарше, а не двадцати семи лет. В детстве Воорт обычно думал, что вдовам полагается быть печальными и изможденными. А губы Джулии блестели и имели форму бантика, как у ангелочка, — об этом Воорт слышал не раз за те месяцы, что она гостит в доме: обрывки разговоров в супермаркетах и ресторанах, когда мужчины обращали внимание на губы Джулии.

— Кажется, внизу начинают собираться гости, старик, — улыбается она.

— Мне всего тридцать три.

— Ты выглядишь как ископаемое.

— Какие гости? — спрашивает он, думая, что флиртует с ней.

Она посылает ему убийственную улыбку. Улыбку, за которую всего восемь лет назад школьные мальчишки дрались, устраивали гонки на машинах, лишь бы произвести на нее впечатление. Улыбку, заставившую жениться Дона Воорта, его двоюродного брата. Воорт слышит, как хлопает дверь внизу. Стереосистема играет что-то классическое. Гендель. Воорт чувствует запах бекона, слышит детский смех внизу.

— Камилла сказала, что у тебя нет особых планов на утро, и потому я сделала несколько звонков. Надеюсь, все будет как надо.

«Действительно, Камилла собиралась позвать меня к завтраку, а потом мы хотели заняться в сарае постройкой каяков. Это мой первый выходной после двух недель сплошной переработки — пришлось допрашивать полицейских, арестованных в Бронксе. Мы с Камиллой рассчитывали на тихий день. Собирались поесть, заняться любовью и поучаствовать в традиционном именинном бейсболе сегодня вечером».

Несмотря на присутствие Джулии, мысль о Камилле наполняет Воорта теплом иного рода — он ощущает прочное счастье, отметившее его жизнь с тех пор, как шесть месяцев назад они вернулись домой вместе, соединившись вновь после почти годовой разлуки. Сначала они снова стали друзьями. Затем опять больше чем друзьями. Неровная история их отношений растворялась в любовной последовательности, которая доставляла Воорту удовольствие. Растворялась в некоем волнении, возникающем от понимания женщины и противоположном опасному, терпкому возбуждению, приходящему от недостаточного знания женщины.