Мертвый узел

– Время, проведенное вдали от дома, плохо сказалось на твоем воспитании? Нужен Генрих, чтобы напомнить правила приличия?

– Ты только своим карманным Генрихом пугать можешь? – огрызнулась, глядя на него исподлобья.

– Кику, – одними губами прошептала Элен, качая головой. «Не нужно его злить».

Да, хотела бы я иметь такой же голос разума, быть чуть хитрее, не поддаваться своему возмущению, как по щелчку. Может, для этого было уже слишком поздно, потому что Ланкмиллер неуловимо переменился, а это значило, что, наверное, я уже перешла какую-то черту. Опускаясь в кресло напротив, он пригвоздил меня к месту взглядом.

– Скажи мне, милая Кику, что тебя так беспокоит? – с таким лицом казнят висельников, но у меня внутри осталось слишком мало здравого смысла, чтобы бояться казни.

– Отпусти Элен, убери цепь. То, что ты делаешь, это безумие.

Получилось все равно глухо, словно меня душили.

– Что-нибудь еще? – мучитель вздернул бровь.

Это был отказ. Довольно циничный, вполне прямой. Ланкмиллер платил той же монетой и тем же ядом. Именно поэтому мне стоило притормозить. Но я не смогла.

– Думаешь, ты весь такой герой-спаситель, девушку уберег? Ты ее заложил собственной трусости, и посмотри, что из этого вышло. Ты не умеешь любить людей как людей, только как вещи. Ты причиняешь боль всему, к чему прикасаешься, и это не потому, что я пафосная малолетка, а потому что ты жалкий мудак и тряпка, который по-другому не умеет.

– Хорошо.

Я не думала, что он сможет меня зацепить, но сейчас у него это вышло. Будто откуда-то издали ветром принесло глухой звон колокола, и все оборвалось внутри. Не выдержав, я медленно опустила голову. Из надлома в пространстве сочилось густое темное напряжение, не давая двигаться и дышать.

Элен тоже это почувствовала.

– Все, хватит! – Голос у нее дрожал. – Давайте просто притворимся, что этого разговора не было, иначе не выйдет ничего хорошего.

– Помолчи, я не давал тебя права высказаться, – холодно оборвал Кэри, видимо, заставляя ее сесть и подчиниться. Цепь свалилась на пол с гулким звоном. Ланкмиллер указал на дверь и выплюнул короткое: – Вон отсюда.

Шаги, дверь хлопнула. Мы остались одни.

– Не выдержала твоего сволочизма, вон как быстро смылась, – съехидничала я.

Мучитель даже и капелькой внимания не одарил эту реплику. Он взял меня за подбородок, заставив поднять лицо и наконец взглянуть на него.

– Кое в чем ты права, дорогая, – ласковый сахарный голос, от которого ужас плавил изнутри кости. – Привлекать Генриха нет необходимости. Я займусь твоим воспитанием сам.

– Пытаясь быть устрашающим, ты чудовищно переигрываешь.

– На колени, лицом к стене, руки за голову.

Я больно закусила губу, приводя себя в чувство хоть немного. Значит, он меня выпорет? Ну что ж, учитывая мой послужной список, это было лишь вопросом времени. Ланкмиллер какое-то время выбирал орудие экзекуции, я не видела толком, чем он был занят за моей спиной, но время тянулось мучительно медленно. В горле собирался тугой и клейкий комок, от которого все сложнее становилось дышать.

Мучитель подошел ко мне, и минутная стрелка остановилась. Тишина, повисшая в тот момент, казалась абсолютной и всепоглощающей. Потом в воздухе свистнул шнур, лопатки словно огнем обожгло. Кажется, ткань футболки лопнула от такого, потому что вместе с болью я вдруг почувствовала жар, словно потекла кровь.

– В этом доме никто не указывает мне, как поступать с моими наложницами, – его голос сложно было разобрать, его заглушало мое собственное шумное и частое дыхание. – Вы обе – такие дуры.

Да уж, этого не отнимешь.

Во второй раз я сжалась сразу же, как услышала свист шнура, и зря, наверное: вышло намного больнее. У меня даже в глазах потемнело. Неконтролируемой мелкой дрожью сковало пальцы. Из всего – беспомощность была худшим. Я не хотела выть, валяться в ногах у него в ходе этого «воспитания», но я не могла обещать себе ничего.

– Пять ударов, и ты научишься, – сладким голосом пообещал Кэри.

Давая мне передышку перед третьим, в комнату вошел начальник охраны.

– Заняты, господин? – Тон у него был настолько одобрительный, что в другой ситуации я бы сочла это смешным. – У меня срочное дело, не прерветесь?

– Позже, – равнодушно отмахнулся Ланкмиллер. – Подожди в моем кабинете.

Третий. На лопатки ложится полоса огня, вскрывая кожу. Теперь я уже не догадывалась, я точно знала, что лупит он до крови. Мир перестал иметь краски кроме одной, самой яркой. Той, что заставляет вжаться лбом в стену, прокусив щеку изнутри.

– Господин, так отметины останутся, – осторожно заметил начальник охраны.

Ответ у Кэри получился короткий, словно удар шнурка.

– Пусть.

Четвертый взмах. Вспыхнула поясница. Жареный воздух влился в легкие, словно его протолкнули прессом. Я разучилась считать, но я как-то знала, что следующий удар будет последним.

Пятый лег не поперек спины, а вдоль, пересекая все предыдущие. Голос, донесшийся будто издалека, принадлежал мне, и от него кровь стыла в жилах.

Заткнись. Заткнись.

Замолчи.

Без сил, едва чувствуя себя, я сползла по стенке лицом в измятое покрывало.