Мертвый ворон кричит о любви

Костя сгорал от нетерпения, он не мог сосредоточиться ни на работе, ни на учебе. Время текло медленно, казалось, что стрелки на часах в гостиной нарочно замирают, стоит ему отвернуться. Какой утомительно длинный день! Он еще раз перечитал инструкцию о призраках и зеркалах и заметил, что нигде не упоминается точное время суток для ритуала. Требуется лишь темнота. Костя схватил зеркала и свечи, решив попробовать провести ритуал в ванной. Он осторожно расставил все необходимое, чувствуя, как быстро колотится сердце, а тело подрагивает от нервного напряжения, а потом выдохнул, зажег свечи и захлопнул дверь. Он был на грани нервного срыва, и даже такая малость, как погрузившаяся в темноту ванная комната, освещенная лишь отблесками колышущегося пламени, спровоцировала паническую атаку. Костя медленно сел на пол, стараясь дышать как можно глубже, но воздуха не хватало. Замкнутое помещение с выключенным светом казалось нестерпимо тесным. «Спокойно. Чтобы дышать, тебе не нужно видеть кислород», – уговаривал он себя. Кирины свечи потрескивали и чадили приторным дымом, от которого кружилась голова. За дверью ванной начал орать Кефирчик: он не выносил закрытых дверей, но Костя решил его не пускать, опасаясь, что призрак может навредить коту или что присутствие животного сорвет ритуал. Кое-как взяв себя в руки, он поправил свечи, поудобнее перехватил зеркало, направил его на другое так, чтобы открыть бесконечный коридор переотражений, и негромко произнес:

– Елизавета, позволь тебе помочь.

Странно, но он совершенно не чувствовал себя идиотом, как это случалось раньше, когда они вместе с Кирой участвовали в сомнительных эзотерических практиках. Может, смирился? Распробовал и принял мистическую сторону реальности? А как иначе? В противном случае ему бы просто пришлось просить бабушку Максима пристроить его в стационар для душевнобольных. Возможно, и Кире бы нашлось местечко в соседнем крыле. А Максим, как обычно, потащился бы с ними за компанию лечить нервы. И они бы вместе стояли в очереди за утренней кашей, а потом играли в шашки. Нормальные люди ведь не общаются с душами мертвых? И только их троице так везет.

Костя настолько красочно увидел эту картину, что она даже начала казаться заманчивой. Впрочем, дружно лечь в психушку они всегда успеют. Мозг подкинул очередную гипотезу о том, что они пали жертвами нового вируса, про который еще не говорят в новостях. Галлюцинации, коллективный бред. А он наивно сидит в ванной в окружении зеркал, играя в колдуна. Когда Костя понял, что собственный мозг пытается его отвлечь от пугающего ритуала, он постарался выкинуть из головы все мысли, а потом еще раз позвал Елизавету, при этом вглядываясь в глубину зазеркалья, которое словно расширялось и пыталось затянуть в себя тусклый свет свечей. Костя близоруко прищурился и различил очертания костяного ворона.

– Дружок, а тебе ведь тоже надо помочь перейти через границу? – спросил Костя.

В ответ раздалось утвердительное карканье, а еще секунду спустя Костю окутало ожидание. Он словно оказался на вокзале, окруженный невидимыми пассажирами. Их нетерпение было таким заразным, что Костя заерзал, не в силах усидеть на месте. Хотя Елизавета не показывалась во тьме, он знал, что она приближается. Послышались отдаленные шаркающие шаги, похожие на тяжелую поступь соседской старухи, которая по ведомым только ей причинам ненавидела лифт и потому, охая и причитая, ежедневно совершала спуск и восхождение на шестой этаж, разнося по подъезду тревожное эхо страдания. Костя моргнул и наконец смог разглядеть в глубине зеркального коридора крошечный силуэт, напоминающий шахматную фигурку.

– Елизавета, я правда хочу помочь. Вы можете перейти в мир иной и обрести покой. – Костя произнес одну из фраз, которые обычно говорят призракам главные герои в фильмах, а потом случается хеппи-энд.

Внезапно раздался громкий топот, словно кто-то бросился к нему со всех ног, а потом ударился о зеркало, едва не погасив пламя свечей. Удушающая тяжесть сдавила горло, атмосфера в ванной стала «нехорошей» – он не мог точно сказать, что именно в ней изменилось, но ощущал это всем своим существом. Нетерпение вытеснила паника. Хотелось убежать. Распахнуть дверь, впустить дневной свет. Но Костя остался. Он затаил дыхание и смог уловить шепот. Женщина монотонно повторяла одни и те же слова практически без пауз, никак эмоционально их не окрашивая. Это напоминало запись голоса робота на старую пленку. «Покой. Мне не нужен покой. Это то, что вы все хотели, – стереть меня из этого мира, чтобы я исчезла, никому не мешала и обо мне все забыли. Покой. Мне не нужен покой. Я хотела быть значимой, яркой, чтобы меня любили. Нет-нет. Мне не нужен покой».