Мертвым не мстят, или Шутка

Она встала на обочине и махнула рукой. Сегодня можно устроить себе маленький праздник. Приготовить что-нибудь вкусненькое, открыть бутылочку хорошего вина и поднять тост: «За новую прическу и за первое уличное знакомство!» Она, бывшая Людочка Сальникова, кажется, становится нормальным человеком. Ее даже клеить попытались. Ничего, она еще им всем покажет!

…Прошло несколько дней. Никто Мику не беспокоил, краденые вещи служили ей так же хорошо, как раньше свои собственные, только денег оказалось маловато по ее теперешним запросам. И Мика предприняла первую попытку выйти на вещевой рынок. Надо продать ворованное. Шубы ей все равно велики, да и сезон давно кончился. Можно толкнуть их по дешевке, выручить, сколько возможно. Ах, несчастной девушке срочно нужны деньги! В семье случилось горе.

Она и не подозревала у себя таких актерских способностей. Надо было просто себя пожалеть, а поскольку причины были, из глаз сами самой полились слезы. Разумеется, правды она не рассказывала. Включила фантазию. Любимый муж погиб, разбился на машине, и не на что его хоронить! И тело еще надо вывезти из-под… Допустим, Тамбова. Раз уже она там «прописана». Ах, она бедная вдова, вынужденная распродавать свои любимые вещи! Или еще лучше: мама в больнице. Мика хорошо помнила, как умирала мать. Как же было противно торчать в палате среди старых развалин и делать вид, что ей безумно жаль родительницу! Сколько она помнила мать, та все время болела, а ей, Мике, то есть Людочке, постоянно давала какие-то глупые поручения.

– Будь хорошей девочкой.

Аж тошнит.

Зато теперь ее рассказ звучал достоверно. Мама умерла? Умерла! От диабета! Рассказать, как умирают от диабета? Да пожалуйста! Оказывается, не так уж плохо быть прелестной девочкой, если с успехом эксплуатировать этот имидж.

Жалко только, что добра у подружки оказалось маловато. Шубы ушли почти за бесценок, ворованное же, чего торговаться? На такие деньги не очень-то развернешься. Была бы квартирка побольше и побогаче, как у папы, например. Какое же богатство достанется когда-нибудь синеглазой акуле! А ведь это все должно принадлежать ей, Мике.

«Должно, и будет!» – решила она.

Повторить то, что она проделала в квартире у подруги, было несложно. Но! Выяснилась досадная деталь: у Мики не было ключей от отцовской московской квартиры. Как только Варька вышла замуж за депутата Сальникова, сразу же сменила замок. Дочь взрослая, у нее своя квартира, зачем ей ключи от родительской? Мол, она, Варвара Леонидовна, будет себя неловко чувствовать. В чем неловкость, мачеха не объясняла, а отец никаких объяснений и не требовал. Делай, что хочешь, дорогая, лишь бы тебе было хорошо! Эх, знать бы, как жизнь сложится, она, Мика, эти ключики обязательно бы заимела. А так, кусай теперь локти! И шевели мозгами!

Счастье, что голова у нее работает. Особенно когда она вспоминает, как Варька радуется ее смерти, как наслаждается своим безоблачным счастьем, целыми днями бездельничает, холит свое античное тело, бриллианты себе покупает, шиншилловые шубы и ничем за это не платит. Сладка жизнь у стервы! От ненависти к мачехе у Мики кровь закипала. Должен же человек платить за гадости, которые он делает людям? И ты, стерва, заплатишь!

Мика в который раз прокручивала в голове распорядок ее дня. Где-то же Варька бывает? Ребенок с няней на улицу, и она за порог. Бутики, салоны красоты… И дома у них в этот момент никого. Но ключи? Не дверь же ломать? Нет, такую не выломаешь, и замок тоже особенный. Код от подъезда Мика знает, консьерж ночью крепко спит, это ей тоже известно. Но квартира на сигнализации. Зато она, Мика, знает, как ее отключить. Надо только проникнуть в квартиру. По средам Варька ходит в бассейн. В Олимпийский. Это ее прихоть, привычка, оставшаяся от прежней жизни. Надо же где-то демонстрировать свое прекрасное тело простым смертным!

Или это отговорка? Что-то кроется за еженедельными Варькиными визитами в бассейн? Но с этим потом разберемся. Главное, в среду ее нет дома.

Да, зато няня с ребенком там. Бесполезно. Но бассейн… Бассейн!

Вот оно! Когда-то Мика ходила туда вместе с мамой Серафимой Евгеньевной. Той врачи прописали оздоровительное плавание, а дочке приходилось ее сопровождать. Власть тогда еще не устаканилась, депутаты боролись за места под московским солнцем и жили гораздо хуже, чем бизнесмены. То есть не хапали и дворцов с бассейнами себе не строили. Поэтому Серафима Евгеньевна плавала в общей массе. Делила дорожку с простыми смертными, тем самым укрепляя имидж мужа.

Людочка же смотрела на красивых мальчиков, мысленно выбирая «своего». Она даже мечтала с кем-нибудь из них познакомиться, но мама всегда была на страже.

– Береги честь смолоду, девочка!

Кто бы говорил! Отовариваться по блату – это можно, не зазорно, колбасу копченую лопать, когда в доме у многих нет ничего, кроме макарон и хлеба, тоже чести не роняет. А с мальчиками знакомиться – позор. Так ведь и не позволила, это из-за нее, из-за матери, Людочка сидела в девках до двадцати пяти лет! А потом нарвалась на Тимура.