Мертвым не мстят, или Шутка

– Ладно, Ляля, не переживай, – он положил руку ей на колено. – Мы теперь с тобой вроде деловых партнеров. Курортный роман закончился, начинается жизнь. А в жизни всегда есть место подвигу, как сказал классик, но нет места сентиментальным переживаниям. Так давно уже решил для себя я. Надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.

Он открыл дверцу, и Люда неожиданно для себя схватила его за руку:

– Подожди. Это все?

– Хочешь поужинать вместе? – усмехнулся Валентин. – Не выйдет. Теперь уже не выйдет. Ну, все, прощай.

– Нет, – она покачала головой.

Но он уже вылез из ее «Тойоты», не морщась, подставил лицо дождю и мягко захлопнул за собой дверцу. Она смотрела, как Валентин идет к своей машине, и обеими руками взялась за горевшие щеки:

– Господи, что же это я? Да, он прав: глупая история…

…Когда Люда поздно вечером открыла дверь квартиры, муж встретил ее в прихожей, дрожащими руками принял сумки с еще не распакованными курортными вещами. Она так и не успела заехать домой, когда, взяв у Евгения ключи от машины, отправилась на встречу с Валентином. И только теперь вспомнила, что еще вчера беззаботно лежала в шезлонге на солнечном пляже и думала о том, что жизнь хороша.

– Машина под окном, Якушев, – устало сказала она. – У меня нет сил отогнать ее в гараж, а потом двадцать минут идти пешком под дождем. Мне очень холодно.

– Да-да, я сейчас кофейку сварю, – засуетился он. Потом сказал виновато: – Видишь ли, я уже выпил.

– Что, ключ в зажигание вставить не сможешь, так руки дрожат? – усмехнулась Люда, проходя вслед за ним на кухню. – Здесь ехать-то всего три минуты.

– Люда. Я не могу. Мне еще задавить сейчас кого-нибудь не хватает!

– Мандраж, да? А ты знаешь, что сидеть и трястись хуже всего? Страх проходит, только когда что-то делаешь.

– Ты договорилась? – осторожно спросил он.

– Ладно, черт с ней, с машиной, – не ответила Люда. – Я ее на сигнализацию поставила. Сиди дома, пей, раз помогает.

– Ты договорилась, – уже с уверенностью повторил муж.

– На всякий случай я оставила себе тот конверт.

– Какой конверт? – он неловко опустил на стол жалобно звякнувшую фарфоровую чашку.

– Тот, с фотографиями. Ты забыл его в кабинете.

– Зачем тебе эти фотографии?

– А затем, чтобы ты не вздумал меня подставлять. Это ты нанял киллера, запомни. Тебя шантажировали, и ты его нанял. Я знаю, что у тебя на уме, Якушев. Но теперь ты прижмешься и будешь молчать. У меня нет времени отслеживать твои сомнительные связи. Я заплатила большие деньги, чтобы спасти твою шкуру, зато сэкономила свое собственное время. Кстати, как там новые хозяева нашей квартиры? На следующей неделе они сюда переезжают. Мы и так слишком затянули с перездом.

– Ничего, бумаги оформлены, аванс они получили. Они из своей трехкомнатной съезжать не спешат, да и я никуда не спешу.

– Ах, ты не спешишь.

– Да, представь себе. Ты пять лет разрушаешь мою жизнь. До квартиры добралась. А меня, между прочим, она устраивает.

Люда сделала себе еще один бутерброд и спокойно сказала:

– Ты завтра же займешься переездом. Переправишь вещи на дачу, наймешь бригаду по ремонту новой квартиры. В сентябре мы должны туда въехать. Все.

– Как ты можешь сейчас об этом думать! О каком-то переезде!

– А о чем надо думать?

– А если нас с тобой посадят в тюрьму?!

– Господи, какой же дурак! Вот когда посадят, тогда и будешь скулить. А пока делай то, что я говорю, и перестань наконец столько пить! Не заставляй меня снова прятать бутылки в грязное белье. Дело делай, чтобы забыться, а не дожидайся целыми днями, когда тебя на расстрел поведут.

Они не разговаривали больше ни в этот вечер, ни весь следующий день. Люда была поглощена работой до поздней ночи и устала настолько, что, приехав, отключилась мгновенно, до утреннего звонка будильника. Потом снова была работа, а к вечеру к ней в кабинет зашел муж, и, дождавшись, когда она останется одна, негромко спросил:

– Ты криминальную хронику сегодня смотрела?

– Издеваешься? Мне не до телевизора. Ты столько за две недели накрутил, что мне еще разгребать и разгребать!

– А я смотрел. Почему это мертвецы так на себя живых не похожи, а? Люда? Я его сначала даже не узнал. Страшно. Он весь какой-то деревянный. Рука с носилок свесилась, на ней средний палец без двух фаланг. По пальцу я его и признал. А лицо… Дрянь какая-то, а не лицо. В затылок, что ли, ему стреляли?

– Так это он?

– Да. Корреспондент что-то плел про странное убийство. Мол, мужик-то не бизнесмен, не политик, простой человек, а убит из снайперской винтовки. Копать будут. Насчет знакомых, связей, контактов. Что делать, если на меня выйдут? А?

– Иди, Якушев, не мешай мне работать.

– Люда, я не могу так. Страшно.

– Ты, Женя, лучше меня бойся. Я просто не до конца еще разобралась, что с нами произошло за эти три дня. Времени нет. Но когда разберусь, тебе мало не покажется. А сейчас иди. Займись переездом на дачу.

И она пододвинула к себе уже целую минуту настойчиво звонивший телефон:

– Да, Лена, соединяй.

3