Мертвым не понять

Надо спешить, пока не поднялся, не захлестнул меня новой волной гуляющий по кровеносным сосудам яд. Первым делом я нарисовала по памяти зальчик, в котором навещал меня ночной принц, – полукруглое и не самое маленькое, судя по форме дома, помещение, обычно бывает сложно спрятать от глаз, если только оно не находится глубоко под землей или не окружено дополнительными стенами, сравнивающими выпуклость поверхности. Но в этом случае я чувствовала, что все было не так. Та часть зала с арками, откуда последний раз появлялся Па вел, судя по форме должна была прилегать к узкой, зеркальной зале – слишком узкой – и с витражным окном, что делало ее совершенно непригодной для занятий танцами, но, с другой стороны, она могла быть и просто коридором, соединяющим холл с лестницей, ведущей наверх. К тому же, зеркала… сама идея создания постоянного и доступного входа в зазеркалье слишком сильно отдавала умонастроениями Шоршоны. Почти что скатившись с лестницы, я добралась до зеркального недоразумения, но как попасть вовнутрь? Нужно ли броситься на стекло или достаточно правильно надавить? Я подошла вплотную, пытаясь разглядеть хотя бы слабый отпечаток руки. Находясь в зале, я могла слышать шаги, а значит, не пропустила бы, решись Зерцалов биться о стены. Нет, тут должно быть что-то совсем простое. Я поводила ладонью в том месте, где зеркала соединялись, и ощутила слабый сквознячок. Блестящая поверхность запотела. Я оглядела пол в поисках какой-нибудь кнопки, но половицы казались абсолютно одинаковыми. Остаются хрупкие витражные стекла – быть может, следует обратить внимание на совпадение каких-нибудь линий в зеркале… или…. или секрет «входа» в одном из цветочных горшков?

Голова немилосердно кружилась, я представила, как начну терять сознание, обреченно цепляясь за тонкие, словно сделанные руками маленьких эльфов рамки, и вот уже мое тело в длинном, светлом платье летит вниз, в самый низ… в жидкую ранневесеннюю грязь. Нет!

Я отстранилась от окна, и тут же, слабо скрипнув, зеркала поползли в сторону. Возможно, я нечаянно все же коснулась рукой рамы или прошлась по нужной половице. Раздумывать было некогда, и я, превозмогая слабость, пошла в открытую щель. Возможно, следовало подпихнуть что-нибудь под эту дверь, не дав ей захлопнуться, едва только я окажусь внутри, но на это не было уже ни сил, ни времени.

Передо мной был тот самый зал из сна. Я встряхнула головой, отгоняя приступ слабости, и нащупала ногой ступеньку, глаза медленно привыкали к полутьме. В не скольких шагах от себя я различила темный силуэт и чуть не упала от страха. Хотелось одного – бежать, бежать из этого проклятого места что есть духу и никогда не возвращаться. Но повернуться спиной к призраку казалось еще ужаснее, я позвала, но никто не ответил.

Бесконечно текли секунды. Наконец я не выдержала и приблизилась к неизвестному. Подхлестываемое страхом и ядом сердце стучало так, словно хотело разбить грудную клетку и сбежать в одиночку.

Я сделала еще пару шагов, готовая в любой момент отскочить в сторону, как вдруг где-то наверху вспыхнули сразу несколько зеленоватых лампочек, и я остолбенела, не в силах выдавить из себя ни звука. Передо мной на железной решетке, больше похожей на раму для картины или приспособление для садовых растений, по которому они поднимаются к солнцу, цепляясь тонкими стеблями, висел Пава. Его тонкие, безжизненные кисти охватывали черные цепи и голова безвольно свисала на плечо. Я бросилась к нему, не зная, чем тут можно помочь. Его лицо закрывали слипшиеся, спутанные волосы. Я пальцами зачесала их назад, только теперь заметив длинную резаную рану, тянувшуюся от брови до виска. По всей видимости, она не была глубока и кровь уже потемнела и запеклась, но, боже, я не знала, как давно он был ранен, правая сторона белой рубашки потемнела от крови и прилипла к телу, на полу тоже были страшные пятна. Я пощупала пульс – Павел был жив! Сердце мое разрывалась от жалости и сознания полной своей беспомощности. На какое-то время собственные страдания отошли на второй план, я поискала на себе что-нибудь вроде шпильки, чтобы открыть замок (как это обычно делают в кино), и тут до моей шеи дотронулось что-то острое.

– Привет, Диана, – произнес спокойный, хорошо знакомый голос. – А я ждал тебя.

Лезвие исчезло, и я обернулась, загораживая собой любимого.

– Ты, вероятно, хотел, чтобы я клюнула на письмо, что написал по приказу Зерцалов, и уехала отсюда?

– Ну что ты, дорогая? – Шоршона отступил на шаг, разглядывая меня. – Я прекрасно знаю все, на что ты способна, мне известно, как движутся мысли в твоей черепной коробке и что ты правильно прочтешь мое приглашение и явишься сюда. – Он усмехнулся и одной рукой поправил очки. Я заметила, что его волосы были совершенно седыми…

– Сначала отпусти Павла, он тебе не нужен. А потом делай со мной все, что хочешь! – выдохнула я.

– Да уж точно не нужен. Одного не пойму, как ты могла связаться с таким ничтожеством, как Зерцалов?

– Отпусти его! Не видишь – он нуждается в помощи!

– Отпустить? Чтобы вы сбежали вместе?