Мерзавец! Мой милый карибский пират

«Интересно, — думала она, — как изменят его годы? Будет ли он толстым или лысым? Станет ли сутулиться? Появятся ли у него привычка огрызаться на женское занудство?.. Нет, он всегда будет таким!»

Внезапно ей пришла в голову идея.

Аня протянула руку и достала из папки листок бумаги и карандаши. Она была рада, что Энрике не заметил этого, иначе его поза перестала бы быть такой естественной.

На листе появились профиль, волосы и плечи, напряженные локти, зарытые в простыню, выступающие лопатки, сильные, как крылья, сложенные за спиной, изгиб поясницы, бедра как у греческой статуи, ноги…

Он не замечал, что Аня рисует его, а она вытачивала штрихами его тело на листе.

«Хочу запомнить его таким», — думала она.

В матче наступил перерыв, и Энрике отвлекся от телевизора. Он смутился и рефлекторно поменял позу, однако рисунок был уже готов…

— Подкараулила меня?

— Я не могла удержаться — ты был очень красив, — сказала я.

— Да уж, я такой! — Энрике хлопнул себя по ягодице.

Я засмеялась: мужское кокетство всегда забавно.

— Паоло тобой просто очарован, — сказал он. — Он обещал поговорить насчет тебя со своим другом — хозяином галереи искусств Девониш.[6]

— Со своим другом или со своим…

— Эй, Анита, не будь ханжой! Было бы здорово, чтобы твои работы там выставлялись.

У меня по спине пробежал холодок.

— Конечно, это здорово. А как я их буду сюда присылать?

— Зачем присылать? — удивился Энрике.

И тут у меня не холодок пробежал, а целая снежная лавина сошла.

— Ты хочешь, чтобы я…

— А ты нет?

— Я — да, но…

— Что но? — Энрике сверлил меня взглядом.

— Ведь ты…

— Я люблю тебя.

Я остолбенела. Его глаза в полутьме были похожи на огромные черные вишни.

— Я люблю тебя, — повторил Энрике.

— Но как же…

— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты сейчас же мне ответила, что чувствуешь ко мне.

Жар бросился мне в лицо, а в горле стоял ком. Я хотела сказать ему то, что он хотел услышать, но испугалась, что скажу — и все это кончится. Я всегда боялась признаваться мужчине в любви, хотя по жизни я настоящая влюбчивая ворона. За свою недолгую жизнь я влюблялась раз сто и девясто восемь из них не взаимно, но это вовсе не мешало мне вновь и вновь западать на симпатичных представителей противоположного пола.

Как и у всякой женщины, у меня есть определенный тип мужчин, мимо которых мое легкомысленное сердечко пропорхать просто не в состоянии. А именно: мимо высоких смуглых брюнетов с красивыми (обязательно), в меру волосатыми ногами.

Именно такой мужчина в данный момент крепко, до боли сжал мое сердце вопросом, на который мне хотелось прокричать: «Да, я люблю тебя! Люблю как чокнутая, как первый и последний раз в жизни, и мне плевать, что будет дальше!» Но я этого не сделала. Трусиха!

Энрике положил мою голову себе на грудь, и мы так и лежали нагими в темноте под бормотание кабельного канала, пока не уснули.

— Анита, — послышался в темноте голос Энрике.

— Что?

Я открыла глаза, но продолжала спать. Сон и явь смешались, и я решила спать дальше. Мне даже показалось, что я услышала собственный храп.

— Анита, — опять позвал его голос.

Энрике стоял, склонившись надо мной.

Одетый.

— Вставай.

— Зачем? — Я взглянула на часы. — Ты с ума сошел? Сейчас четыре часа ночи!

— Мы идем купаться.

— Ни за что!

Я укрылась с головой одеялом.

— Пойдем, тебе понравится, — уговаривал он. Господи, разве можно ему отказать?

— Ну, хорошо, — сдалась я, понимая, что сейчас мужчина в спальне мне не просто мешает, а лишает моего любимого занятия — сна. Но даже спросонья я понимала, что готова ЭТОМУ мужчине прощать многое.

— Только купальник возьму, — пробурчала я.

— Не надо купальника.

— Как не надо? — удивилась я. — Меня выгонят с позором!

— Ты забыла, что я — друг хозяина отеля?

Это был решающий аргумент, и мы отправились к бассейну.

Если кто не знает, то скажу: нет ничего прекраснее карибской ночи. Это просто сказка! Здесь и ночью природа не спит, она живет, поют птицы, которых вы днем не услышите, а цветы пахнут намного сильнее.

— Там кто-то есть… — Я заметила свет у бассейна. — Это и правда дурацкая идея, Рике!

Я развернулась, чтобы уйти.

— Не беспокойся, там никого нет. — Он потянул меня за руку.

Мне нравилось идти за Энрике, нравилось, что он ведет меня, нравилось, что он решает, куда идти и когда.