Мерзавец высшей академии

Отец нервно сжал в пальцах ручку трости с острым наконечником, которой раньше никогда не пользовался.

Здоровье подводит?

— Ты не можешь этого сделать без итогового экзамена…

— Могу, — иронично ответил Габриэль, продолжая отпивать из граненого стакана с продольной трещиной. — Я же ректор этой академии.

Отец высокомерно смотрел на него, всерьез озадаченный данной ситуацией.

Все явно пошло не так, как он хотел.

— Это ничего не изменит, — произнес он ровным голосом, грациозно поднимаясь с места. — Я не позволю управлять компанией тому, кто даже со своим членом справиться не смог.

Я тоже поднялся, неотрывно глядя ему в глаза.

— Забавно наблюдать, как ты пытаешься отрицать очевидное, отец… — ответил, ощущая, как воздух становится плотным.

Это была его стихия. Он любил «душить» всех вокруг себя.

— Не советую стоять на моем пути… — мрачно добавил я, невольно сжав пальцы в кулаки. — Иначе лишишься не только компании.

— Ты мне угрожаешь, сын? — произнес он, стараясь выглядеть невозмутимо, но я заметил мимолетный страх в его глазах.

Этого я и хотел…

Я хотел, чтобы он боялся так же, как боялась моя мать. Он это заслужил.

— Да, — твердо ответил я, чувствуя покалывания маны на кончиках пальцев, и на лице моего отца внезапно отразилась зловещая ухмылка.

— Что ж… — произнес он, глянув куда-то в сторону. — Видят предки, я пытался этого избежать.

А дальше все произошло в считанные секунды…

Грудь пронзила острая боль, и я упал на колени, услышав звук разбитого стекла, что молниеносно зависло в воздухе прямо перед моим лицом.

Звон в ушах мешал сосредоточиться. Становилось трудно дышать.

Я неподвижно стоял на коленях, видя в острых осколках стекла перед своими глазами отражение отца и Габриэля Мейза, которые стояли друг напротив друга.

— Не двигайся, Габриэль… — угрожающе произнес отец, направляя в ректора острый наконечник трости, которой уколол меня в грудь. — Иначе осколки от твоего стакана пронзят его голову через глаза.

— Жестоко… — мрачно усмехнулся Мейз, едва сдерживая себя. — Учитывая, что ты отравил его ядом Манурола, он и так умрет через десять минут.

— Да, — невозмутимо подтвердил Эмануэль, и осколки стекла перед моим лицом угрожающе перевернулись под воздействием его заклинания в воздухе. — Прекрасный яд, не так ли? Он парализует нервную систему, влияя на поток маны в теле жертвы, и доказать его применение… невозможно.

— Что может помешать мне убить тебя? — Габриэль был в ярости.

Я видел его размытый образ, что напомнил мне прежнего наемного убийцу, которым он был раньше.

— О, мой друг, ты знаешь… — насмешливо протянул отец, чуть склонив голову набок, пока я слушал свое тяжелое дыхание, что оставляло запотелый след на стеклах. — Иначе я был бы мертв уже секунду назад.

— Ты всегда играл грязно, старый, трусливый муд…

— Яд в теле моего трагично погибшего сына не найдут, а вот осколки от твоего стакана и мои обвинения — запрячут тебя в тюрьму Эвиртона, и ты сгниешь там вместе со своими жалкими мечтами.

Хриплый стон сорвался с моих губ, и я невольно покачнулся, от чего осколок стекла поцарапал мне кожу, и горячая капля крови медленно стекла по щеке.

— Цвет крови всегда был нам к лицу… — зловеще усмехнулся отец, обратившись ко мне. — Жаль, что ты не оправдал моих ожиданий. Ты оказался таким же сентиментальным и слабым, как и твоя мать.

Я на мгновение закрыл глаза, ощущая, как выжигающая боль постепенно распространяется по телу. Силы быстро покидали меня, я едва держался на коленях, пытаясь не потерять равновесие и не позволить стеклу пронзить мое лицо.

Все кончено…

Противоядия от яда Манурола, который мы готовили на лекции Елизара — нет, поэтому такое заклинание является запретным.

— Я ожидал от тебя подлости… — презрительно произнес Мейз. — Но и подумать не мог, что ты попытаешься убить собственного сына.

— Компания… — четко проговорил отец, повысив голос. — Вот мое детище. Я отдал ей всю свою жизнь!

Я поперхнулся кровью, ощущая, как легкие сжимаются, не позволяя сделать вдох. Собственная мана выжигала вены изнутри, обратившись против меня. Я не мог сопротивляться ей, не мог перенаправить поток в нужное русло. Боль была нестерпимой, жгучей, всепоглощающей. На мгновение мне захотелось, чтобы осколки стекла уже пронзили мою голову, даруя освобождение.

Вот только что-то удерживало меня, не позволяя сдаться…

Или кто-то.

— Времени мало, Эмануэль… — сурово произнес Мейз, в то время как стекло царапало мое лицо, поскольку я не мог сдержать дрожь. — Прекрати это, и я попробую спасти твоего сына.

— Нет, — хладнокровно ответил отец, опуская трость. — Просто оставайся в стороне, как ты всегда и делал. Ты — всего лишь наемник, Габриэль. Тебе никогда не выбраться из грязи и не стать верховным магом, а твой брат, ради которого ты продал себя, никогда не признает тебя равным ему.

— Отец… — едва слышно прохрипел, не узнавая собственный голос. — Ты… и правда…так сильно… ненавидишь меня?

Говорить было сложно, воздуха не хватало. Дрожь пронизывала насквозь, в моем теле скручивало каждую мышцу, но я должен был это спросить, заглянув ему в глаза.