Мерзкая сторона личности большинства. С духовной точки зрения

И вот этот психологический парадокс мне и хотелось бы проанализировать несколько детальнее. Ибо, ситуация, как ни странно и не удивительно, весьма распространенная. Можно сказать, что одна из стандартных, если не сказать более того привычных в своей не только психологической, но и интеллектуальной и моральной уродливости и предельной степени извращенности. А ведь про всех пассажиров нельзя было сказать, что они являются дураками или лишь сволочами. У каждого, безусловно, был свой набор достоинств и недостатков. Насколько каждый из них был реально гармоничен — это уже другой вырос. Ибо, гармоничная личность, никогда не позволит себе не только прямое унижение или оскорбление другого человека, но постарается избежать, по мере сил и возможностей, ситуации, где чувство достоинства и самолюбия другого человека было бы задето даже самым минимальным и косвенным образом. По крайней мере, без весьма веских и вполне реальных и объективных на то оснований. А тут не только сознательно и целенаправленно размазали достоинство вполне приличного человека, но подвергли неоднократно физическому публичному насилию — (избили его) и даже несколько раз он был буквально на волосок от смерти. А почему? Да потому что ему не могли простить того, что он стал самой главной фигурой, от которой зависит не только дальнейшее благополучие каждого из пассажиров, но даже и сама их жизнь. А ведь весь его вид не был солидным и представительным, важным и достаточно значительным, чтобы не только они все, но даже всего лишь один из них мог доверить ему в полной мере свою жизнь и судьбу. В их стереотипном мышлении подобного рода логическая линия никак не хотела вписываться, представляясь им, как минимум, парадоксальной и фантастической, а как максимум совершенно нереальной, если не сказать, что откровенно бредовой.

— Он — наш спаситель? Вы что белены, объелись что ли. Не может быть в роли спасителя низкорослый и щуплый человек в обычной одежде и с простенькой прической (за время своей длительной командировки он реально основательно оброс без присутствия парикмахера). В лице молодого мужчины, в его мимике и жестах, походке и стати не было ничего важного и престижного, способного хотя бы отчасти и даже в совокупности претендовать на звание харизмы. Которая, во многих случаях, уже сама по себе вызывает у окружающих должную степень уважения и почтения, доверия и расположения.

Летчик, не смотря на то, что он был всего лишь одним из многих тысяч себе подобных, не особо умных и интеллигентных людей (летное училище — это все-таки далеко не институт и поэтому способствует формированию людей вполне определенного уровня интеллекта, как в прочем и уровня психологической эстетики), специально заботится о своем чисто внешнем имидже. Был высоким, широкоплечим, крепко сложенным и уверенным в себе и в своих знаниях и умениях мужчиной. Держал окружающих на достаточно существенной психологической дистанции. Каждое его слово было веским и значительным, даже если и не предлагало ничего нового и оригинального. Поэтому ощущать благодарность к такого рода личности предоставлялось для большинства вполне естественным, если не сказать, что закономерным. Ведь, как на грех, конструктор оказался значительно моложе даже самого младшего из них. А его физическая сущность создавала эффект молодого человека, юноши, который еще почти ничего не знает и не умеет. Вот и следовал достаточно закономерный вывод: если нет должной харизмы, то и соответствующего уважения и почтения тоже не будет.

Представляется интересным и такой эпизод: летчик с уязвленным самолюбием (он перестал быть самым главным и самым значительным, уступив место, даже стыдно сказать кому — этому ничтожному мальчишке, молокососу, у которого еще нет должной мужской щетины на лице и густых волос на груди) решил любым способом изменить сложившеюся ситуацию уже в ходе изготовления самолета и вернуть свое первоначально единоличное и безоговорочное лидерство. Он перерыл все вещи конструктора и нашел несколько рекламных журналов фирмы, которая изготавливала игрушечные модели самолетов. Он решил разоблачить самозванца, присвоившего себе звание авиаконструктора. Показав всем журналы с игрушечными моделями, он пошатнул авторитет конструктора. Все вдруг ясно и отчетливо ощутили, что строить и конструировать игрушки и реальные самолеты — это два весьма разных дела. И пусть даже самый великолепный мастер в первом деле, совершенно не обязательно является даже просто банальным ремесленником во втором, не говоря уже о какой-либо виртуозности и полете мысли.

Злой дух зависти и ревности настолько застил глаза летчику, что тот по своей воле и желанию чуть было, не обрек повторно на смерть всех пассажиров, как в прочем и самого себя. Вот ведь какая интересная «логика»: пусть все погибнут, но я буду снова «на коне», непререкаемый авторитет, единоличный лидер, которому все обязаны беспрекословно подчиняться. Понятно, что реального смысла и пользы в затее такого рода было очень мало, если не сказать, что не было вообще (да и быть не могло).