Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит

Капрал проглотил последний кусок сэндвича, включил фары, сменил передачу, и патрульная машина отъехала от ресторанчика «Настоящая Италия у Паоло».

– Середина была на шесть с половиной, – добавил он.

Дейв Стэнли лишь через несколько секунд сообразил, что напарник имел в виду сэндвич.

– Рад слышать.

– Все дело в оливках, – заявил Джанетто, сворачивая на Саммер-драйв.

Патрульная машина покатила на юг по главной дороге, притормаживая, но не останавливаясь перед перекрестками. Все проститутки, мимо которых они проезжали, получили низкие оценки.

– Я верный муж, – заметил капрал, – но помню время, когда стоявшие здесь девицы были привлекательными. Теперь это лишь тройки и четверки. А в Сортире по большей части двойки.

– Может быть, твои стандарты изменились за прошедшие годы?..

– Совершенно точно – нет.

Стэнли прокусил очередной равиоли, но тот оказался прожаренным насквозь, и внутри не оказалось ничего, кроме воздуха.

– Фуфло.

– Пустышка?

– Ага.

– При желании можно вернуть. Получишь при следующем заказе что-нибудь еще – я уже так делал.

– Не стоит.

Патрульная машина миновала костлявую проститутку с рыжими волосами, в туфлях на платформе и в синем виниловом дождевике.

Джанетто промолчал.

– Даже не поставишь оценку? – поинтересовался Дейв.

– Это мужчина.

Молодой полицейский развернулся и посмотрел назад, в сторону удаляющейся фигуры.

– Уверен?

– На тысячу процентов.

– У тебя наметанный глаз, – сказал Стэнли, поворачиваясь обратно.

– У меня хорошее зрение – в особенности для моего возраста, – но всю работу делают мозги. – Итальянец на мгновение задумался. – Помнишь миллиметровку?

– Ну, пожалуй… – Дейву Стэнли было двадцать пять лет, и он никогда не видел миллиметровку. – Может быть.

– Раньше делали такую бумагу – не знаю, может быть, делают и сейчас. Она разделена на квадратики для счетов, карт, графиков, рисунков – ее можно использовать самыми разными способами. И все, что ты на ней изображаешь, разбивается на части одинаковым образом. Именно так я поступаю, когда оцениваю вещи, – располагаю их на такой бумаге, но здесь. – Капрал постучал себя по лбу, оставив на нем отпечаток из красного перца.

– Ладно. – Офицер никак не мог решить, гений его напарник или идиот.

– Мы почти на месте.

Джанетто допил остатки содовой, выбросил банку в окно, и она застучала по бетону.

– Так следует поступать только с тем, что можно переработать.

– Разумная мысль.

– Так им будет чем заняться. – Капрал рыгнул.

– Слушай, может, наденем бронежилеты?

– Этот вызов – полный ноль. – Итальянец погладил свой живот, свисавший над ремнем, точно второй подбородок у англичанина. – К тому же я не уверен, что сейчас сумею влезть даже в самый большой.

Патрульная машина катила на юг. Полицейские вглядывались в ночь. На перекрестке они увидели пятнистую дворняжку, дрожавшую и умиравшую от холода.

– Бедняга, – сказал Дейв Стэнли.

– Есть способы умереть похуже. – Джанетто крутанул руль против часовой стрелки, посмотрел направо, и их автомобиль покатил дальше. – СПИД. Голод. Рак. Утопление. Концентрационный лагерь.

– Я думаю, концентрационный лагерь хуже всего.

Капрал направил машину на узкую темную дорогу.

– Леонора.

– Как ты можешь помнить все улицы?

Джанетто постучал себя по лбу.

– Миллиметровка.

Посреди дороги появилось что-то большое и темное. Капрал ударил по тормозам, завизжали шины. Остановившуюся патрульную машину и коричневый грузовой фургон, перекрывший улицу, разделяло всего сорок футов.

Итальянец принялся сигналить.

Другая машина не двигалась.

– Ты видишь, кто внутри? – спросил Дейв.

Капрал включил фары дальнего света, который отразился от чего-то со стороны пассажирского сиденья фургона и ударил полицейским в глаза.

Джанетто поморщился и выключил фары.

– Солнечный рефлектор? – предположил Стэнли.

– Будем действовать по правилам, – сказал его коллега и включил мигающий красно-синий свет.

Наклонившись вперед, молодой офицер взял микрофон и поднес его к губам.

– Немедленно уберите машину с дороги!

Приказ эхом разнесся по улице, но не вызвал никакой реакции.

Дейв Стэнли оглядел старые дома по обе стороны улицы, а затем посмотрел назад и разинул рот. Второй грузовой фургон блокировал выезд с улицы. Красно-синий свет окрашивал выхлопные газы, поднимавшиеся вверх, и тускло отсвечивал от темной поверхности асфальта. Второй фургон был таким же загадочным, как первый.

– Нас взяли в тиски, – сказал младший из полицейских.

– Если со мной что-то случится, – попросил Джанетто, – скажи моей жене, что я считал ее восьмеркой.

– Не десяткой?

– В это она не поверит, – капрал фыркнул. – На самом деле она пять с половиной.

– А я бы сказал: восемь.

Дейв Стэнли подумал о секретарше участка Шэрон, с которой ходил на свидания уже почти год, но так и не сумел придумать, что ей сказать.

Джанетто отобрал у напарника микрофон и включил его.

– Уберите машины с…

Боковая дверь коричневого фургона отошла в сторону, открыв темный квадрат, и в темноте что-то щелкнуло.

– Вниз! – закричал капрал.

Полицейские распростерлись на полу своей машины.