Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит

– А эта штука даже не на полпути между ничем и чем-то.

Тела отправили в морг, и через некоторое время полиция закончила все свои дела. И, точно пепел от костра, усталые офицеры начали покидать место преступления.

* * *

Беттингер остановил свой желтый хетчбэк на парковке у участка, опустил водительское сиденье и закрыл глаза. Горячий воздух согревал его лицо, и он задремал.

* * *

Луч солнца коснулся правого века детектива, развеяв пахнущий гвоздикой сон. Жюль потянулся, выпрямился и посмотрел на часы – было десять минут восьмого. Наступило утро, и он понял, что уже больше не сможет уснуть, и поэтому решил навестить Себастьяна Рамиреса.

Двадцать минут спустя Беттингер прошел по светло-зеленому коридору вестибюля больницы Иоанна Крестителя и остановился перед стойкой регистратуры, где, положив голову со спутанными волосами на сложенные руки, сидела дежурная.

– Прошу меня простить, – сказал детектив.

– М-м-м… да? – раздался голос из крепости.

– Где находится отделение интенсивной терапии?

– На четвертом этаже.

– Спокойной ночи.

– Ночи?

Жюль оставил женщину, снова опустившую голову на руки, сел в лифт и поднялся на четвертый этаж. Войдя в серый коридор, который должен был быть белым, он принялся искать медсестру.

Дверь распахнулась, и в коридор вышел бледный старик в халате и с ходунками.

– Нужно вынести мое судно, – сообщил старик детективу. – Кнопка звонка по-прежнему не работает.

– Я скажу медсестре, – пообещал полицейский.

Старый пациент совершил поворот на трех колесах, словно его ходунки были автомобилем.

– Бюрократы, – пробормотал он под нос, возвращаясь в палату.

Беттингер продолжил идти дальше по пустому коридору, рассчитывая найти кабинет или дежурную медсестру. В дальнем конце открылась дверь, и появился аккуратный белый мужчина двадцати с небольшим лет, одетый в светло-зеленый комбинезон. У него были светлые волосы, козлиная бородка и планшет в руках.

– Прошу меня простить, – сказал детектив, глядя на табличку с именем, которая сообщала, что перед ним интерн.

– Посетители не допускаются в больницу в такое время, – отозвался молодой медик.

Жюль показал ему значок.

Лицо интерна стало жестким.

– Да?

– В какой палате находится Себастьян Рамирес?

– Его здесь нет.

– Он покинул больницу? – Беттингер не нашел упоминаний об этом в интернете, но последняя статья о Себастьяне появилась две недели назад. – Он поправился?

Интерн невесело рассмеялся.

– Вы шутите?

– Но он выписался?

– Я бы сказал, исчез.

– Когда?

– Вчера.

Полицейский вспомнил серию звонков на телефон Доминика, когда они ехали в «Сычуаньский дракон» – тогда напарник сказал ему, что они от его бывшей жены.

– Во время ланча? – уточнил Жюль.

– Именно в это время мы обнаружили, что он пропал, хотя вечером Рамирес попросил нас задержать завтрак, так что это могло произойти и раньше.

– Вы сообщили в полицию?

– Мы не обязаны это делать.

Беттингер сообразил, что Тэкли и Доминик узнали об исчезновении Себастьяна от человека, который был дружелюбнее его нынешнего собеседника.

– У меня очень много дел, – нетерпеливо сказал интерн. – В хороший день мне приходится делать работу трех человек. Сегодня плохой.

– Где он сейчас?

– Дома. Или в Северной Корее.

– Есть ли какая-то причина, заставляющая вас вести себя как дикобраз?

– Это помогает мне не заснуть.

– Мне показалось, что вам не нравится мой значок.

– Я оскорбил ваши чувства?

Полицейский решил смягчить подход.

– Я здесь недавно – меня перевели из Аризоны, начал работать на этой неделе – и интересуюсь вашим мнением. Вежливо и доброжелательно. С коробкой сливочно-шоколадных конфет, обвязанной голубой ленточкой.

Стажер оценил искренность детектива и, казалось, его удовлетворило то, что он увидел.

– Я каждый день имею дело с телами, которые отказывают, и телами, которые разваливаются на части. Вот чем я занимаюсь. Именно такие вещи происходят в этой больнице, в особенности в отделении интенсивной терапии. Мы стараемся помочь людям поправиться – или хотя бы почувствовать себя лучше. Но из того, что я вижу, следует, что полицейские в Виктори находятся на другой стороне баррикад, они заодно с раком и автомобильными катастрофами.

– Себастьян – рецидивист. Он…

– Поэтому он заслужил то, что вы с ним сделали? – резко спросил врач. – Он страдает недержанием, прикован к инвалидной коляске и дышит одним легким – и так будет до конца его жизни. Каждый день. Вот что полиция Виктори с ним сотворила – после того как на него надели наручники, – и он такой не единственный.

У Беттингера не возникло сомнений в правдивости слов интерна.

Медик откашлялся.

– Как вы думаете, почему Рамирес не стал выдвигать обвинений против вас? – поинтересовался он. – Его попросил Санта?

Детектив принял подачу.

– Вы хотите сказать, что ему кто-то угрожал?

– Я ничего такого не говорил. – Голубые глаза интерна стали холодными. – Это сказали вы.

В воздухе повисло напряженное молчание.

– Если вы не намерены официально задержать меня, – продолжил медик, – я возвращаюсь к работе – туда, где испражнения не носят значки.

Существо, живущее во рту Беттингера, ничего не ответило.